В нынешнем 2018 году исполняется 260 лет со дня рождения самой знаменитой няни русской литературы — Арины Родионовны. Предлагаю вам, мои дорогие друзья, свой новый очерк об этом уникальном человеке.
Когда в 1824 г. Пушкина сослали в Михайловское, его друг П.А.Вяземский ужаснулся: «Кто творец этого бесчеловечного убийства?! Или это не убийство – заточить пылкого кипучего юношу в деревне русской? Должно точно быть богатырем духовным, чтобы устоять против этой пытки». Пушкин устоял. Умерев для мира, он переродился духовно и обрел несокрушимую нравственную силу. «В этой ссылке, в деревне молодой Пушкин стал Пушкиным великим». И помогла ему простая русская женщина, няня Арина Родионовна.
Названа Ариной, крещена Ириной
Биографические сведения об Арине Родионовне чрезвычайно скудны, что неудивительно: она была крепостной и даже фамилии не имела. Яковлева – это по имени деда. Родилась 10 апреля 1758 г. в селе Суйда Копорского уезда Петербургской губернии . Большая семья ее родителей, где было семь человек детей, а также братья, сестры и племянники, была очень дружной, поэтому новорожденную девочку назвали в честь тетки – Ириной, по-домашнему – Ариной. Холодная ижорская земля с древними курганами и замшелыми валунами была словно пропитана былинным духом. Сказания и песни, прибаутки и загадки скрашивали крестьянам и труд, и досуг. Им, не знавшим грамоты, было открыто высшее знание – вековая народная мудрость.
Через 10 лет семья Яковлевых лишилась отца, и дети с малых лет познали, что такое нужда и труд. Но никто не унывал и рук не опускал. Вторым домом стал Божий храм – церковь Воскресения Христова в Суйде. Здесь находили утешение и поддержку все, и баре, и крепостные. Здесь в 1781 г. Ирина обвенчалась с крестьянином Федором Матвеевым и вскоре переехала к мужу в село Кобрино, где у них родилось четверо детей: два сына и две дочки. В замужестве Арина испила скорбную чашу. Муж – горький пьяница и в доме – лихая нищета. От беспросветной нужды она и попросилась в барский дом нянькой, оставив малолетних детей на попечение родни.
По душе
Войдя кормилицей в семью Ганнибалов, она вынянчила и все новое поколение – Ольгу, Александра и Льва Пушкиных. Ее усердие, отзывчивость и доброта пришлись настолько по душе, что хозяйка подарила ей новую избу в деревне и даже предлагала вольную. Но, как говорят, Арина Родионовна, с поклоном, отказалась. Тоскуя по собственным деткам, она всей душой привязалась к барчатам, воспитание которых и стало ее судьбой. В то время в дворянских семьях дети почти не видели собственных родителей, сначала с ними была кормилица, затем – няня, а с семи лет – горничная или гувернер. Поэтому именно няню Пушкин называл своей «мамушкой»:
Ах! Умолчу ль о мамушке моей,
О прелести таинственных ночей,
Когда в чепце, в старинном одеянье,
Она, духов молитвой уклоня,
С усердием перекрестит меня.
– Батюшка Александр Сергеевич, ты почто меня мамушкой зовешь? Какая я тебе мать? – любила поворчать няня.
– Разумеется, ты мне мать, – настаивал поэт. – Не та мать, что родила, а та, что своим молоком вскормила.
Няни в дворянских домах никогда не считались наемными работницами или прислугой. Это были практически члены семьи, которым доверялось самое дорогое – здоровье и благополучие детей, наследников. «Благодаря няням дворянские дети с самого рождения слышали родную речь и пропитывались русским духом. Это на русском языке их любили, жалели, укачивали, убаюкивали, защищали» . Верующая, благочестивая няня, и питомцев своих приучала молиться и жить по-Божьему. Она-то точно знала, что в детстве путь к Богу короче.
Детки-птенчики вырастали и улетали из родного гнезда, а няня оставалась пережидать разлуку. Прошло более десяти лет, прежде чем Пушкин и его няня встретились вновь.
«Пустынный уголок»
В село Михайловское Псковской губернии хозяева обычно приезжали на лето, отдохнуть. Любили пешие прогулки и шумные пикники. У ворот даже стояла потешная пушка-мортира для фейерверков. «А как же: Пушкины, да без пушки?!» – шутили господа. Однако хозяйство было запущенным, а небольшой барский дом, крытый соломой, – настолько ветхим, что зимой в углах комнат наметало снег. И вот сюда в августе 1824 г. под полицейским конвоем доставили опального поэта Александра Пушкина.
В Одессе было перехвачено его письмо с намеком на сочувствие к атеизму. Этого оказалось достаточно, чтобы «вредного для общества» поэта-вольнодумца выслали под надзор в псковское имение. После солнца и моря, шумного общества и веселых приятелей – глухое одиночество среди северных болот. Трагичность положения усугублялась еще и тем, что шпионить, вскрывать письма и строчить доносы на него согласился родной отец. Пушкин был в отчаянии: лучше тюрьма, чем такой домашний арест. От опального поэта отвернулись почти все . А в Петербурге даже пронесся слух о том, что он не выдержал и застрелился.
В этот, пожалуй, самый тяжелый период жизни рядом оказался самый верный и самый любящий человек. Старая няня, «страстно любившая своего питомца», еще в детстве не раз спасала его от гнева отца или матери. И теперь она снова «защитила его от гонения и тоски. Защитила, как могла: рассказами о старине, песнями, сказками, неторопливыми разговорами. Она защитила его своей любовью» .
«Грамотой неграмотна, но памятью памятна»
Свежий воздух, тишина и «хлопотливый дозор» няни постепенно успокоили поэта.
«Знаешь ли мои занятия? – сообщал брату, – До обеда пишу записки, обедаю поздно; после обеда езжу верхом, вечером слушаю сказки – и вознаграждаю тем недостатки проклятого своего воспитания. Что за прелесть эти сказки! Каждая есть поэма!»
Арина Родионовна посвятила своего питомца в настоящую, исконную русскую жизнь. «Весь сказочный мир был ей известен как нельзя короче, и передавала она его чрезвычайно оригинально. Поговорки, пословицы, присказки не сходили у нее с языка». Обладавшая феноменальной памятью Арина Родионовна была неистощимой рассказчицей. С ее слов Пушкин записал несколько десятков русских песен, сказок и бесчисленное количество народных выражений. «Няня – единственная моя подруга, и с нею только мне не скучно».
Живая, общительная, искренняя, Арина Родионовна была знатной певуньей и плясуньей. «Если песни на свадьбе запоет, то и старики запляшут, а если на похоронах завопит, то и каменный заплачет». На деревенских свадьбах не было более уважаемого человека, чем она – посаженная мать. Няня все вокруг подмечала и была неистощима на острые словечки. «Экой ты неуимчивый!» – с укоризной говаривала Пушкину. А его сестру Ольгу называла «занавесочной барышней», потому что во время кормления та всегда томно прикрывала глазки.
«Свет Родионовна»
Как все крестьянки, Арина Родионовна была мастерицей и прясть, и ткать, и плести кружева. В ее светелке, где стояло много пялец, каждый день собирались для рукоделия сенные девушки. А когда в легких сумерках они расходились, няня брала в руки спицы, клубок и шла коротать вечерок в кабинет к молодому барину.
Ни одного прижизненного портрета Арины Родионовны не сохранилось, хотя известно, что она была «старушкой чрезвычайно почтенной»: полной, седой, в больших очках. В Михайловском она считалась доверенным лицом своих господ, распоряжалась барскими деньгами и самостоятельно вела хозяйство. Была, что называется, ключницей, домоправительницей.
Истовая молитвенница, Арина Родионовна стяжала редкий дар утешения. Ее сердце постоянно болело за любимого воспитанника. «За Ваше здоровье я просвиру вынула и молебен отслужила», – сообщала ему. Называла «мой Ангел» и признавалась: «Вы у меня беспрестанно в сердце и на уме». И Пушкин отвечал тем же. Каждое утро интересовался, здорова ли. А если вдруг захворает, то трепетно за ней ухаживал. Когда одна из работниц повздорила с Ариной Родионовной и «чуть не уморила» ее своими упреками, барин тотчас вступился и уволил обидчицу. Няня была первой слушательницей поэта и его цензором. С нее он написал портреты всех своих литературных нянь. И вообще, как утверждал один из современников, за всю жизнь «он никого истинно не любил, кроме своей няни» .
Усердие к монастырю
В деревне Пушкин понял, что «изучение старинных песен, сказок и т.п. необходимо для совершенного знания свойств русского языка». И за этим «удивительно чистым и правильным русским языком» он стал ходить на сельские ярмарки. Подмечал говор местных мужиков и баб, записывал духовные стихи и песни слепцов и странников. Однажды, переодевшись в белую крестьянскую рубаху с красным кушаком, не узнанный никем, даже местным исправником, у стен Святогорского монастыря поэт вместе с нищими громко распевал канты, дирижируя своей тростью.
Пушкин бывал в Святогорском монастыре на всех праздничных службах, захаживал и в будние дни, любил поработать в монастырской библиотеке. На Пасху отводил душу на церковной колокольне, с упоением трезвоня «во вся тяжкая». А няня «чуть не каждый день бегала в монастырь с молебнами и панихидами по его заказу». И похоронить себя поэт завещал именно здесь.
Духовный надзор над ссыльным был поручен настоятелю Свято-Успенского Святогорского монастыря игумену Ионе. Это был простой, скромный и сердечный человек. Он регулярно бывал в Михайловском и за чайным столом любил вести с хозяином задушевные беседы. Пушкин поражался мудрости и колоритности его речи. «А вот то и будет, что и нас не будет», «У нас одна заботушка: пьем до донышка; выпьем, поворотим да в донышко поколотим» – эти присказки отца Ионы вошли в пушкинские произведения. Однажды отец настоятель отвел от Александра Сергеевича неминуемую беду. По Псковской губернии разъезжал тайный агент, собиравший компромат на поэта и имевший открытый лист на его арест. Допросили и отца Иону, но тот только покачал головой: «Пушкин живет одиноко, как красная девка, и ни в чем подозрительном не замечен».
Михайловское стало для Пушкина настоящей поэтической родиной. «Чувствую, что духовные силы мои достигли полного развития, я могу творить!» Здесь из-под его пера вышло более ста бессмертных произведений. Историческая драма «Борис Годунов», центральные главы «Евгения Онегина», поэмы «Цыганы» и «Граф Нулин», стихотворения «Пророк», «Я помню чудное мгновенье», «Зимний вечер» и многие-многие другие.
В жизнь вечную!
3 сентября 1826 г. Пушкин гостил в соседнем имении Тригорское. Поздно вечером туда, вся запыхавшись, прибежала Арина Родионовна. «Седые волосы ее беспорядочными космами спадали на лицо и плечи; бедная няня плакала навзрыд». В Михайловское прибыл фельдъегерь с приказом доставить поэта в Москву к новому императору… Двухлетняя ссылка закончилась, а няня снова осталась терпеливо пережидать разлуку.
Неожиданно той же осенью Пушкин вернулся – соскучился. «Ты знаешь, что я не корчу чувствительность, – писал другу, – но встреча моей няни…ей Богу, приятнее щекотит сердце, чем слава». Еще целый месяц они провели вместе, как раньше, у камина, и она снова баловала его любимым крыжовенным вареньем.
Ее простые речи и советы
И укоризны, полные любви,
Усталое мне сердце ободряли
Отрадой тихой.
Вскоре Арина Родионовна перебралась в Петербург в семью Ольги Пушкиной, только что вышедшей замуж. Последний раз няня и ее ненаглядный воспитанник виделись в сентябре 1827 г., а через несколько месяцев «бедной старушки» не стало. Маленькая безымянная могила на Смоленском кладбище Петербурга очень скоро затерялась, и теперь никто не скажет, где похоронена «первая вдохновительница, первая муза» великого поэта. «Да будет же ей, этой няне, от лица русского общества вечная благодарная память».