В древности язычники, восхищаясь вдовами, проводившими целомудренную жизнь, восклицали: «Боже великий, какие жены в христианстве!» Судьба Нины Александровны Грибоедовой (Чавчавадзе) подтвердила истинность этих слов даже много веков спустя. Её беспорочная верность памяти мужа стала легендарной еще при жизни и заслужила почёт и уважение в Грузии и в России.
Два Александра
Нина Александровна Чавчавадзе родилась в роковое и славное для России время — осенью 1812-го. Она была старшей дочерью князя Александра Герсевановича Чавчавадзе, героя Отечественной войны, личного адъютанта Барклая де Толли. Отважный генерал Чавчавадзе в боях за родину получил несколько орденов и золотую георгиевскую саблю с надписью «За храбрость». Его крёстной матерью была сама Екатерина Великая: не смогла государыня отказать в просьбе окрестить сына грузинскому послу Герсевану Чавчавадзе, который подписал судьбоносный Георгиевский трактат, навсегда связавший Грузию с Россией. Крестник императрицы стал выдающимся человеком — он знал несколько языков, был незаурядным поэтом и переводчиком, собрал лучшую на Кавказе библиотеку и при этом занимал важный пост на государевой службе: губернаторствовал в Эривани и управлял несколькими областями.
Старинным другом грузина Александра Чавчавадзе был русский Александр — Александр Сергеевич Грибоедов. Грибоедову не довелось участвовать в боевых сражениях, он воевал на других полях — литературном и дипломатическом. Наследник старинного боярского рода, потомок героев русского ополчения 1612 г. Грибоедов получил блестящее образование, окончил два факультета Московского университета (словесный и юридический), получил учёную степень кандидата права и занял видное место в министерстве иностранных дел. Знал восемь иностранных языков и блестяще владел родным, на котором написал несколько комедий и свой бессмертный шедевр — «Горе от ума». Грибоедов был талантливым композитором, виртуозным пианистом и заядлым театралом. И при этом — гусар и повеса, вечно подававший повод для досужих сплетен. Он стал для Чавчавадзе «русским зятем», которого полюбила его старшая дочь.
Как Ангел
Кахетинская княжна Нино Чавчавадзе была прекрасно образованна: занималась русским и французским языками, пением, танцами. Она была необыкновенно музыкально одарена, легко разучивала и исполняла на фортепьяно самые сложные пьесы. Что-то неуловимо ангельское было в её лице, какая-то одухотворённая красота, сразу западавшая в сердце. И нрав у этой девочки был ангельский — тихий, кроткий, доверчивый, и «улыбка хороша, как благословение». Именно такой её впервые увидел Грибоедов, когда приехал на Кавказ. Тогда он провел в Цинандали, в гостеприимном доме Чавчавадзе несколько месяцев, поразив десятилетнюю Нину и её сестру Екатерину виртуозной игрой на пианино одной рукой: вторая была прострелена на недавней дуэли.
Следующая встреча состоялась спустя несколько лет. Нине — четырнадцать, и она также скромна и добра, как Ангел. А возмужавший Грибоедов — заслуженный дипломат, переводчик и знаменитый поэт. Он стал другим — сдержаннее, серьёзнее; много рассказывал о пёстрой Персии, учил грациозно держаться в седле, и на несколько месяцев стал для прилежной Нины строгим учителем музыки и французского. Чуткое влюблённое сердце девушки как-то сразу уловило, что «господин Сандро» отчаянно одинок. Тогда же Грибоедов стал писать своей ученице полушуточные письма, к которым она относилась очень серьёзно, бережно собирала и, как настоящая романтическая героиня, хранила в дупле старого дерева.
Десять дней счастья
16 июля 1828 года состоялась их новая встреча, решившая участь обоих. Только что назначенный полномочным послом при персидском дворе, весь в орденах и лентах статский советник Грибоедов явился в Тифлис мрачным мизантропом, отравленным желчью петербургских салонов и терзаемый мрачными предчувствиями о будущем. Он думал найти в Грузии только краткий привал, а нашёл большую любовь. Чёрными бархатными глазами Нины ему неожиданно улыбнулось долгожданное счастье. Ей — неполных шестнадцать, ему — за тридцать.
Чувство, внезапно нахлынувшее на поэта, было удивительно даже для него самого: до этого он без памяти любил только поэзию, а женщин презрительно называл «несносным крикливым полом». И вот — «точно лучом обожгло». Он пламенно признался оторопевшей Нине в своих чувствах и сразу сделал предложение. Княжеская чета Чавчавадзе находилась тогда в Армении, и молодых благословила крёстная мать Нины — добрая Прасковья Николаевна Ахвердова. Тут же написали письмо родителям, и счастливая невеста стала готовиться к свадьбе, а окрылённый жених уехал по делам службы. Его отлучка почему-то затянулась, и Нина ни на шутку испугалась, когда узнала, что любимого сразил жестокий приступ малярии.
Наконец, наступил заветный день — 22 августа. Когда в Сионском соборе Тифлиса совершалось таинство венчания, еще слабый после лихорадки жених покачнулся и уронил кольцо невесты на каменный пол… Нина робко взглянула на него, но тут же смахнула невольную слезу: нет, с ним она больше не верит в дурные приметы! Через два дня губернатор Тифлиса дал в честь уважаемых молодожёнов роскошный званый обед на сто персон. Вскоре молодые отправились в свадебное путешествие по Кахетии. Здесь, в Бодбийском монастыре у мощей небесной покровительницы новобрачной, равноапостольной Нины отслужили благодарственный молебен. В родовом поместье Цинандали распили за здоровье молодых лучшее вино 16-летней выдержки, заложенное в день рождения Нины. Здесь судьба подарила им десять дней безоблачного, как небо Кахетии, счастья.
Расставаться пора
Время отъезда Грибоедова к месту службы неумолимо приближалось. В начале сентября большой караван с русским посольством отправился в Персию. Нина последовала за мужем. Это было незабываемое путешествие! Шатры, привалы, шёлковые рассветы и бархатные закаты… В древних храмах посольство приветствовали молитвенным пением и колокольным звоном… В Эривани князь Александр Чавчавадзе и его жена Саломия наконец-то смогли обнять молодого зятя и благословить дочь, уже ожидавшую наследника.
9 декабря Нина и Александр расстались. Как оказалось, навсегда. Он отправился в столицу Персии на представление шаху, она осталась ждать в приграничном Тавризе. И каждый день — письма, письма, письма, теперь только в них вся жизнь. Он прислал жене из Тегерана чудесный инкрустированный чернильный прибор с гравировкой: «Пиши мне чаще, мой ангел Нинули. Навеки твой, А. Г.» К сожалению, практически вся переписка Грибоедовых утрачена. Осталось только одно письмо Александра Сергеевича молодой жене:
«Душенька, бесценный друг мой, грустно без тебя, как нельзя больше. Теперь я истинно чувствую, что значит любить. Прежде расставался со многими, к которым тоже крепко был привязан, но день, два, неделя — и тоска исчезала. Теперь — чем далее от тебя, тем хуже. Потерпим еще несколько, ангел мой, и будем молиться Богу, чтобы нам после того никогда более не разлучаться… Скоро и искренне мы с тобой сошлись и навек… Прощай, Ниночка, ангельчик мой».
Он тяготился своей раскиданной по разным городам и странам жизнью, мечтал выйти в отставку и поселиться в Алазанском раю, воспитывая детей и слушая любимые «задумчивые песни грузинцев».
Цена крови
Грибоедов ехал в Тегеран с тяжёлым сердцем. Он не без основания считал персидского наследника Аббас-мирзу своим личным врагом и знал, что выгодного для России туркманчайского мира, заключенного несколько месяцев назад, ему не простят. Персы прозвали русского посла «сахгиром» — «жестокое сердце», потому что он «был человеком бесстрашным, очень смелым, честным, прямым и в высшей степени преданным своему отечеству и государству. Никакими подкупами, никакой лестью нельзя было отклонить его от прямого пути… Эти свойства и качества Грибоедова не нравились сановникам персидского правительства. Они постоянно злоумышляли против него, всячески старались оклеветать и обвинить в чем-нибудь, чтобы выжить из Персии».
Злые языки и лживые перья сделали свое черное дело. 30 января 1829 года подстрекаемая фанатиками вооружённая толпа напала на русскую миссию. Ни персидские стражники, ни русские казаки не смогли сдержать её напор. Иранские друзья попытались вывести посла через подземный ход, но не успели. Грибоедов с обнажённой саблей в руке вышел навстречу неприятелю и принял мгновенную смерть посреди неравного боя. Разъярённая толпа разгромила и разграбила посольство, убив 37 русских и около 80 местных жителей. Ещё три дня обезумевшая чернь таскала по улицам Тегерана обезображенное тело русского дипломата, которого потом смогли опознать только по простреленному на дуэли пальцу.
Когда страсти немного улеглись, в Петербург отправились послы с извинительными письмами русскому царю от персидского правителя и принца Аббас-мирзы. В знак примирения императору Николаю I был вручён огромный желтый алмаз «Шах», камень династии Великих Моголов, грани которого были испещрены причудливой арабской вязью с именами прежних владельцев, — цена крови русского дипломата Александра Сергеевича Грибоедова.
Незабвенный
Встревоженная Нина долго и напрасно ждала известий от мужа. От неё скрыли правду и уговорили вернуться в Грузию. Однажды в Тифлисе кто-то случайно проговорился о разгроме русской миссии… В тот же час у Нины начались преждевременные роды. Недоношенный ребенок, которого успели окрестить Александром, почти сразу умер. Так в один день несчастная женщина потеряла и мужа, и сына. С того чёрного дня она больше никогда не снимала чёрное платье.
Александра Грибоедова отпевали в Сионском соборе, всего через год после венчания. Все думали, что молодая вдова потеряла смысл жизни. Нет, у её жизни появился новый смысл — навсегда сохранить память о любимом муже и великом человеке. Грибоедов завещал похоронить себя в центре Тифлиса на горе Мтацминда, он очень любил это место, откуда открывался завораживающий вид на древний город. Но этому воспротивились в грузинских верхах, заявив, что Грибоедов — иностранец. Если бы не заступничество губернатора Кавказа, благородного генерала Ивана Фёдоровича Паскевича, одинокая молодая вдова не смогла бы противостоять черствости чиновников.
Вскоре Нина Александровна задумала установить над могилой мужа мраморный мавзолей и за собственный счет восстановить древнюю мтацминдскую церковь св. Давида. Но вновь натолкнулась на каменную стену непонимания чиновников и духовенства. В 1833 г. после долгих мытарств ей, наконец, удалось поставить над могилой мужа большой памятник, проект которого она разработала сама: на каменном постаменте склонилась фигура рыдающей женщины, обхватившей руками крест. «Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пережила тебя любовь моя. Незабвенному. Его Нина», — эти слова были высечены не только на камне, они зарубцевались на её сердце.
Ради ближнего
Нина Александровна Грибоедова каждый день поднималась на Святую гору к могиле мужа и Божьему храму. Вера и верность давали ей теперь силы для новой жизни. Она всегда ходила в трауре, но никого не смущала своим скорбным ликом, была приветлива, весела, посещала званые вечера, сопровождала отца и сестру на приёмах и балах, с удовольствием играла на фортепьяно.
И все-таки кроткая Нина стала другой: после гибели мужа ясно проявились твёрдость духа и непреклонность её характера. Благодаря её энергичным усилиям был сохранен архив Грибоедова: Нина Александровна сама тщательно разбирала его бумаги. Она стойко защищала память мужа от нападок недоброжелателей. Благодаря её настойчивости, император снял запрет с публикации «Горя от ума»: хлёсткая комедия наконец-то увидела свет.
Все свои личные средства вдова Грибоедова тратила на помощь бедным и несчастным. С той высоты, на которую её подняла любовь, она увидела много человеческого горя и страдания. Когда на окраине Тифлиса построили спичечную фабрику, то из-за нарушения технологии от отравления серой погибло десять человек. Нина Александровна немедленно взяла на себя хлопоты по прекращению опасного производства. На месте закрытой фабрики была построена детская больница, существующая до сих пор. Когда её племянники попали в плен к Шамилю, она, не колеблясь, отдала за их выкуп все свои сбережения. Авторитет вдовы Грибоедова в Грузии был так велик, что к ней обращались за помощью в примирении даже давних кровных мстителей. Ни одного дня Нина Александровна не прожила только для себя, ради ближнего она жертвовала всем: деньгами, временем, душевными и телесными силами.
Черный лебедь
В 1837 г. Н. А. Грибоедову навестил Михаил Юрьевич Лермонтов. Он был поражён историей их семьи и собирался написать «роман из кавказской жизни». На прощание Нина Александровна подарила восхищённому поэту кинжал из фамильной коллекции, а он посвятил ей стихотворение. Говорили, что во всей Грузии не было женщины более кроткой и добродетельной, чем Нина Грибоедова. По воспоминаниям современников, она «вся была преисполнена любовью», и во многих глазах стала настоящим идеалом женщины: её любили, к ней сватались. Но строгая Нина сохранила лебединую верность единственному мужу.
В 1856 г. Нину Александровну вместе с сестрой Екатериной Дадиани, правительницей Мегрелии, пригласили в Россию на коронацию императора Александра II. Здесь она смогла осуществить свое давнее желание — увидеть на сцене «Горе от ума». 19 сентября в Малом театре состоялась специальная постановка бессмертной комедии для дорогой гостьи. После окончания спектакля актёры и зрители устроили вдове гениального писателя долгую восторженную овацию. Через год в Тифлисе разгорелась страшная эпидемия холеры. Нина Александровна, вызвавшаяся помогать в лазарете, отказалась покинуть заражённый город. Выхаживая больных, она заразилась сама. Чтобы не передать инфекцию, никого к себе не подпускала. Она тихо угасла на рассвете 28 июня 1857 года и была похоронена рядом с мужем.
Образ прекрасного верного лебедя редкого черного цвета невольно рисуется в воображении, когда речь заходит о вдове русского поэта и дипломата Нине Александровне Грибоедовой. Она прожила с мужем всего три месяца, а потом почти тридцать лет ждала встречи с ним в том благословенном мире, где нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания, но жизнь бесконечная.
*Стихотворение М. Ю. Лермонтова «Кинжал»: «Люблю тебя, булатный мой кинжал…»
Из книги Татьяны Грудкиной «ЖИЗНЬ КАК ЖЕРТВА: НРАВСТВЕННЫЙ ПОДВИГ РУССКОЙ ЖЕНЩИНЫ»