В жизни каждого человека бывают огорчения, неприятности, несчастья и скорби. Бывают очень тяжелые периоды, когда может показаться, что просвета нет и уже никогда не будет. Окружающим это понятно далеко не всегда, ведь многие люди скрывают свои переживания. Листаешь альбомы фотографий… Жизнь – сплошной праздник! Улыбки, праздничные застолья, отдых на пленэре, турпоездки в красивые места… Свадебные фото, милые фотокарточки малышей… Разве придет в голову при взгляде на эти счастливые лица, что больше половины супружеских пар снова когда-нибудь отправится в ЗАГС, только уже за свидетельством о разводе? И детский мир расколется пополам, и его уже никогда не склеишь, не вернешь ни с чем не сравнимое чувство цельности, неповрежденности, правильного мироустройства, которое дает ребенку даже не особенно благополучная, но полная родная семья. А предшествовать этому будут обиды, ссоры, слезы, разочарования, горечь несбывшихся надежд…

Но и у многих супругов, которые не разводятся, жизнь на самом деле не сахар. Горя вокруг полно, почти у каждой семьи есть свой «скелет в шкафу». Иначе и быть сейчас не может – при нынешнем разнобое «стилей жизни» и упадке нравов. Священники, психологи, психотерапевты, адвокаты такого могут порассказать – волосы дыбом встают. В каких-то случаях тайное все же становится явным, и тогда мы видим учащение разводов, рост депрессий и других психических расстройств, самоубийства, пьянство, наркоманию, убийства на бытовой почве, которые нередко происходят именно в кругу родственников. Высокий уровень инфарктов, инсультов и онкологии, бурно развивающейся, как теперь известно, на фоне депрессии и стрессов, тоже свидетельствует о психологическом неблагополучии общества и семьи как его базовой ячейки.

В других случаях люди, когда до края дело доходит, предпочитают справляться с ситуацией сами, не вынося сора из избы, так что об их страданиях знает только мокрая от слез подушка, узкий круг верных друзей и еще дети, которые живут с нами бок о бок и очень чутко реагируют на наши настроения, хотя далеко не всегда это с нами обсуждают.

А ведь кроме семейных конфликтов есть масса других поводов для расстройства: болезни свои и близких, неприятности на работе, финансовые затруднения, какие-то неудачи, переживания за друзей и знакомых, тревога за будущее, печальные воспоминания прошлого… Да мало ли что еще может нас опечалить, напугать, выбить из колеи?! Уж чего-чего, а негативной информации вокруг полно, достаточно включить радио или телевизор, посмотреть на заголовки газет, войти в Интернет. Можно, конечно, попытаться жить зажмурившись. Как, собственно, и живут очень многие. Дескать, не надо нас «грузить»! Мы будем думать только о хорошем, развивать «позитивное мышление». Но в таких случаях высок риск пострадать от угроз, опасность которых ты недооценил. Я хорошо помню, как многие люди презрительно морщились и крутили пальцем у виска, когда в начале 1990-х в «маргинальной прессе» (так тогда назывались патриотические газеты) впервые появились предупреждения о вредных добавках, содержащихся в продуктах и зашифрованно обозначающихся на упаковках буквой E и набором цифр. Как не хотели даже слышать, что «Фанта», «Кока-кола», чипсы, сникерсы, жвачка, ароматные сухарики, на которые накинулись не избалованные заморскими диковинками дети, представляют серьезную угрозу для поджелудочной железы и других жизненно важных органов. Пришлось учиться на горьком опыте. К сожалению, не только на своем. Пострадали и ни в чем не повинные ребятишки. Как нетрудно догадаться, «позитива» ни родителям, ни детям это не добавило. Лучше было бы вовремя прислушаться к тому, что говорили более осведомленные люди, а не обзывать их параноиками. По той же схеме впоследствии развивалась история с ранним сексуальным просвещением, прививками, компьютерными играми, развращающими подростковыми журналами и т.п. Примеры можно приводить долго, но речь сейчас не о них, а о том, что страусиная позиция в конечном счете существенно прибавляет нам скорбей. Хотя поначалу кажется, что все наоборот. Однако тактический выигрыш с весьма высокой степенью вероятности приведет к стратегическому проигрышу.

Ребенок встречает мир улыбкой. Если мир ему улыбается…

Но, с другой стороны, если ходить по дому с унылым видом и постоянно тревожиться, какая там будет атмосфера? И как это отразится на детях? Ведь характер ребенка и его мироощущение в значительной степени зависят от впечатлений и установок, полученных в детстве дома, от родных и близких. В первую очередь от матери, с которой у него существует особо тесная связь. Даже когда ребенок еще не родился, а находится в утробе матери, врачи советуют женщинам поменьше волноваться и расстраиваться, слушать приятную, мелодичную музыку, любоваться красивой природой и произведениями искусства, поскольку оптимистический настрой и умиротворенность будущей мамы положительно влияют и на ее дитя.

Выйдя из материнского чрева во внешний мир, то есть физически отделившись от мамы, дети еще долго психологически составляют с ней единое целое, чутко реагируя на ее внутреннее состояние. С одной стороны, это великий Божий дар, приносящий ни с чем не сравнимую радость, а нередко (если женщина не очень счастлива в браке) и огромное утешение, ведь женщина обретает и в буквальном, и в переносном смысле слова родственную душу, которая понимает тебя без слов и чувствует то же, что чувствуешь ты. Но, с другой стороны, это еще и великая ответственность, потому что груз непосильных переживаний может задавить ребенка, надорвать его психику. Для нормального, плавного, гармоничного взросления детям обязательно нужны радость и чувство защищенности. В 20-е годы прошлого века выдающийся российский психолог доктор медицинских наук Н.М. Щелованов ввел термин «комплекс оживления», обозначающий определенный набор положительных эмоциональных проявлений, характерных для младенцев в первые месяцы их жизни. В этот «комплекс» входят улыбка, а чуть позже – смех, радостные звуки (по-научному – вокализации), двигательное оживление, когда радующийся младенец двигает ножками и ручками, вертит головкой, выгибается, глядя на то, что вызвало у него такой восторг. Если «комплекс оживления» отсутствует или выражен слабо, у врачей есть основания заподозрить у ребенка серьезное психическое заболевание. Такое, например, как аутизм, шизофрения или умственная отсталость.

«В норме ребенок рано, к концу первого месяца жизни, а иногда и раньше, фокусирует взгляд на лице взрослого. И в ответ на стимуляцию не только смотрит в глаза, но и улыбается. Это обязательная ответная реакция психически здорового ребенка на доброжелательное поведение взрослого. Ребенок встречает мир улыбкой. Если, конечно, мир ему улыбается», – говорит детский психиатр профессор Г.В. Козловская.

Получается, что ребенок самой природой настроен на радость. Она рождается в нем непроизвольно, никто не учит его улыбаться, смеяться, радостно гулить. Здоровая психика так реагирует сама, без какого-либо специального обучения.

С детьми же нездоровыми нужно прилагать особые усилия к тому, чтобы вызвать у них проявления радости. Если это делать, состояние ребенка будет улучшаться (особенно при грамотном медикаментозном лечении), если пустить все на самотек – проблемы будут нарастать. Снова послушаем профессора Козловскую: «Ребенок с шизофреническим диатезом (предрасположенностью к шизофрении. – Т.Ш.) не склонен улыбаться миру. Он по природе мизантроп, всегда несколько угрюм. Однако его можно растормошить, и тогда его улыбка, сияние глаз бывают удивительно прекрасны. Эмоционально он сохранен, но его эмоции запрятаны очень глубоко».

Если уж «терапия радостью» помогает, хотя бы частично, даже при таких тяжелых заболеваниях, как шизофрения, то при детских неврозах, депрессиях и т.п. радость вообще может быть самым главным лекарством. На понимании этого основаны многие современные методики психологической и психотерапевтической помощи (в том числе и наш «лечебный кукольный театр»).

Защита от «хулигана»

Фото: Александр Осокин

Детская душа без радости хиреет, как нежный росток без лучей солнца. Ребенок, который изначально был психически сохранным, может заболеть и задержаться в развитии, воспитываясь в безрадостной, гнетущей атмосфере. В детских домах и приютах, даже при хорошем питании, санитарно-гигиеническом уходе, обилии игрушек и игр, у детей часто бывают задержки физического и психического развития, поскольку они лишены основного, что приносит малышу радость, – родительской любви и ласки.

Так что ради детей, ради их нормального гармоничного развития маме, чье настроение, повторюсь, гораздо больше влияет на состояние ребенка, чем настроение остальных членов семьи, нужно нести в дом радость. Даже если на душе кошки скребут и жить не хочется! Вы спросите, как это сделать? Поверьте, задача не так сложна, как кажется на первый взгляд. Самое главное: надо поставить себе за правило оставлять за порогом накопившееся за день раздражение, тревогу и тоску, как оставляют грязную обувь. В крайнем случае, если не удается оставить эти чувства за порогом, то хотя бы запереть их в своем сердце на время общения с детьми. Не подавать виду, что вам грустно, тревожно, досадно. Надеть мысленную маску. На занятиях в нашем психологическом кукольном театре мы учим этому приему школьников, которые до дрожи в коленках боятся хулиганов и никак не могут дать им отпор.

– Представь себе, – говорим мы такому мальчику, – что ты идешь мимо злой собаки. Если она почувствует, что ты ее боишься, то это ее раззадорит, и она на тебя нападет. А если проходить мимо нее спокойно, с достоинством, не подавая виду, что тебе страшно, собака тебя не тронет. Хулиганы, к сожалению, в этом напоминают злых собак. Они тоже чувствуют, когда их боятся. Поэтому надо уметь изображать хладнокровие: отработать спокойную походку, смотреть не на человека, а как бы сквозь него, думать о чем-то своем. Ты же артист, тебе и не такие роли по плечу!

– Но ведь это притворство, лицемерие! – возразит кто-нибудь. – Ну, ладно еще с хулиганами… Там чего только не придумаешь, чтобы не вляпаться в историю. Но ведь тут не хулиганы, а родные, близкие люди. От них-то зачем масками отгораживаться?

Отгораживаться надо не от них, а от тех чувств, которые третируют душу, будто хулиганы, и которым она, подобно трусливому школьнику, не смеет дать отпор. Впрочем, и с притворством дело обстоит не так уж однозначно. Разве, когда человек не выплескивает свое раздражение на окружающих, не грубит и не огрызается, это притворство? Может, правильней сказать, что он соблюдает нормы культурного поведения? И свою тоску-печаль мы не носим перед собой, как знамя, а наоборот, стараемся на людях бодриться, не подавать виду, насколько нам в действительности плохо. Да, у нас гораздо больше, чем на Западе, принято делиться с близкими своими переживаниями. Если нам тяжело, мы обычно спешим не к психотерапевту, а к друзьям и (кто верит в Бога) в Церковь. И это правильно. Подмена живых, искренних отношений платным «специализмом» выхолащивает жизнь, отчуждает людей друг от друга, усугубляет одиночество.

Но и с друзьями мы стараемся вести себя корректно, потому что, при всем своем хорошем отношении к нам, они далеко не всегда готовы бывают терпеть наше хамство. А выплескивать негативные эмоции на близких родственников почему-то считается допустимым. Это, видишь ли, искренность. И чем безответнее человек, тем больше мы себе позволяем такое «доверительное общение».

Схватить эмоцию за хвост

Психолог Л.П. Стрелкова, изучавшая особенности развития психоэмоциональной сферы у дошкольников, писала, что нормальные родители, конечно же, не впустят в дом шквалы ледяного ветра, потоки ливня, морозную стужу. А ведь родительская агрессия для здоровья ребенка страшней и разрушительней, чем непогода! Резкие, насыщенные агрессией звуки, которые обычно издает раздраженный человек, могут сделать неокрепшую детскую психику ущербной.

Для осознания остроты проблемы (ибо, только осознав проблему, можно начать ее решать!) она советовала женщинам записать фрагмент семейной перепалки на магнитофон и затем в более благоприятный момент, оставшись в одиночестве, послушать, как звучит их голос. После чего как можно чаще вспоминать слова известного романса на стихи И.С. Тургенева: «Тихого голоса звуки любимые» – и стараться, чтобы именно такой голос, а не резкий крик, порой доходящий до визга, ассоциировался у мужа с образом жены, а у детей – с образом матери. Еще полезно «поймать эмоцию за хвост»: продолжая выяснять отношения, быстро взглянуть в зеркало. «То, что вы увидите, – пишет Стрелкова, – поможет вам понять многое: и отрешенное (в лучшем случае) лицо мужа, и испуганные глаза ребенка»[1]. И дает еще один ценный практический совет: «Итак, у вас выдался трудный, полный неприятностей день, один из множества подобных. Подходя к двери своего дома, вы кипите раздражением. А дома вас ждут муж и дети (или ребенок и бабушка). Не врывайтесь в дом как шквал: находящиеся там – не громоотвод, у них тоже за день, возможно, накопились свои неприятности. Лучше притормозите, остановитесь по ту сторону двери, пристройте куда-нибудь сумки, вдохните несколько раз поглубже, поправьте прическу, скажите себе: “Я пришла к единственным на земле, самым любимым людям. Я весь день мечтала увидеть и услышать их!” А теперь улыбнитесь – и можно открывать дверь. Так же приветливо, с любовью и явным выражением этих чувств следует встречать членов своей семьи (впрочем, гости тоже не должны быть обделены этими эмоциями)».

Интересно, что и святые отцы задолго до возникновения такой науки, как психология, тоже советовали прогонять раздражительность улыбкой. «Лучше улыбкою пресечь раздражение, нежели свирепствовать неукротимо», – поучал преподобный Ефрем Сирин[2].

Конечно, раздражительность часто появляется на фоне хронической усталости, перенапряжения, то есть у нее бывают какие-то объективные причины, которые можно и нужно устранять. А для этого:

– высыпаться (если приходится ночью вставать к ребенку, то стараться улучить возможность прилечь днем),

– по возможности сократить объем поставленных перед собой задач, не стремиться выполнить все и сразу,

– чередовать виды деятельности (например, прервать в какой-то момент уборку дома и выйти на улицу за продуктами или погулять с детьми),

– не сидеть перед телевизором или компьютером, поскольку это отдохновение мнимое, оно еще больше напрягает нервную систему,

– пить достаточное количество воды, так как она вымывает из организма продукты распада, которые накапливаются под воздействием стресса.

Есть и разные лекарственные средства, в том числе народные, которые действуют успокаивающе, помогают вернуть душевное равновесие. Но глубинная причина тут все-таки в другом. Не в усталости, а в гордыне. Ведь переутомляются в какие-то периоды своей жизни почти все люди, а раздражаются далеко не все. И при этом, как отмечают психологи, людей, от природы раздражительных, очень мало! «Раздражительность есть знак высокого о себе мнения», – указывал святой Иоанн Лествичник[3]. И преподобный Макарий Великий говорил, что раздражительность зависит от гордости, а гордость – от тщеславия.

Действительно, если посмотреть вокруг, то мы увидим, что раздражению часто подвержены люди с чрезмерными амбициями, которые хотят нравиться всем вокруг, во всем добиваться совершенства. И вообще добиваться своего. При этом некоторые прилагают массу усилий для достижения своих целей (такими бывают, например, сверхответственные родители), а некоторые – просто хотят. И когда их тщеславие не удовлетворяется, когда что-то получается не так, как они планировали, или не получается вовсе, их охватывают раздражение и злость.

Так что самое главное лекарство от раздражительности – это смирение. «Перестань оправдывать себя – и успокоишься», – сказал авва Пимен[4]. Когда человек живет церковной жизнью, неформально исповедуется, причащается, борется со своими страстями, раздражительность, которая, быть может, когда-то казалась неотъемлемым свойством его характера, исчезает яко дым.

Бодриться самой и бодрить ребенка

Фото: Александр Осокин

Но если с раздражительностью, как мне кажется, у православных матерей дела обстоят более или менее благополучно – в том смысле, что они обычно не оправдывают свои срывы и стараются с Божией помощью с ними бороться, то с тревогой и угнетенным состоянием дело обстоит сложнее. Ведь эти чувства более благородные, в них нет агрессии. Хотя, по словам святых отцов, эти чувства тоже могут перерасти в злобу. Преподобный Макарий Великий выстраивал следующую цепочку: «Ненависть зависит от раздражительности, раздражительность – от гордости, гордость – от тщеславия, тщеславие – от неверия, неверие – от жестокосердия, жестокосердие – от нерадения, нерадение – от разленения, разленение – от уныния, уныние – от нетерпеливости, нетерпеливость – от сластолюбия».

А святой Нил Синайский высказывался так: «Печаль рождается от того, что противно (беды, скорби, огорчения); от печали же происходит мрачное расположение духа (как говорится: он не в духе); а от них обоих порождается бессмысленная бранчливость (ворчание на все)».

Основания для тревоги или грусти тоже часто бывают благородными, альтруистическими: тревожно за будущее детей, грустно, что жизнь не складывается, и это пагубно отражается на детях. Но все равно надо себя останавливать! Русская народная пословица гласит: «Слезами горю не поможешь». И детям, добавлю от себя, тоже. Мамина тревога и уныние передадутся им, как по сообщающемуся сосуду. А исправить ситуацию, с которой и взрослый-то не справляется, ребенок тем более не в состоянии. Если он болен, то паника и заламывание рук лишь усугубят болезнь. Маме надо, наоборот, принимая все необходимые меры для лечения, бодриться самой и – главное – бодрить ребенка, отвлекать от тягостных мыслей и по возможности разнообразить его жизнь.

В связи с этим мне вспомнилась история девочки Лизы. Ее с детства мучили сильные головные боли непонятного происхождения. Мучили настолько, что она не могла учиться в школе и была на домашнем обучении. Мама преданно за ней ухаживала, тщательно выполняла предписания врачей, оберегала дочь от всего, что могло нанести ей вред. Но состояние больной не улучшалось. Хуже того, в подростковом возрасте у девочки совсем расшаталась психика, она закатывала жуткие истерики и все глубже инвалидизировалась. Дом превратился в лазарет, все ходили на цыпочках, боясь раздражить больную. На лице матери застыло выражение тревоги и скорби. Девочка все чаще говорила о смерти, да и прогнозы врачей были неутешительными. Лиза заканчивала 11-й класс, но все разговоры с ее мамой о будущем неизменно сворачивали на то, что в их жизни ничего загадывать наперед нельзя: неизвестно, сколько Лиза проживет.

А потом… потом Лиза получила аттестат и неожиданно для всех заявила, что хочет жить нормальной жизнью. Не лежать пластом в темноте, а учиться, работать, общаться с людьми, получать разнообразные впечатления.

– Но тебе нельзя то, нельзя это! – волновалась мать. – Ты себя угробишь!

– Сколько проживу – столько проживу, – ответила дочь. – Зато хоть что-то увижу, кроме четырех стен и пузырьков с лекарствами.

С тех пор прошло 12 лет. Про головные боли и сопутствовавшую им депрессию Лиза забыла. Она помногу и с удовольствием работает дизайнером (у нее с детства был бесспорный художественный талант), порой возвращается с работы за полночь, водит машину, любит путешествовать, у нее куча друзей. Только вот замуж до сих пор не вышла, хотя давно пора.

– Что вы?! Куда ей, с ее-то здоровьем! – встревоженно ахает мама. Она обретается теперь в основном на даче, но иногда наезжает в Москву проведать дочку, которая живет самостоятельно. – Сколько она еще протянет при такой нагрузке? А если дети пойдут? Нет, я надеюсь, Лизонька хотя бы этой глупости не совершит.

Но мне почему-то кажется, что втайне Анна Викторовна была бы рада, если бы дочка и в этом отношении вдруг освободилась от страхов, которые она, мать, сама невольно внушила Лизоньке в детстве.

Конечно, далеко не все детские болезни как рукой снимает, когда в семье меняется психологический климат. Наверное, у Лизы был все-таки истерический невроз, а не опухоль, которую когда-то подозревали, но никак не могли обнаружить врачи. Однако совершенно ясно, что тот депрессивный фон, который создавала своей гиперопекой и страхами мама, способствовал еще большему погружению девочки в болезнь. И если бы Лиза не нашла в себе силы этому противостать, печальные прогнозы врачей вполне могли бы подтвердиться.

А если в семье несчастье?

Да, если в семье несчастье? Если, например, кто-нибудь умер? Неужто и тут надо веселиться, скрывая от детей свое горе? Разумеется, нет. Забота о психике детей не может оборачиваться кощунством по отношению к памяти умершего. Напротив, в семье на примере близких родственников дети должны учиться проявлению самых высоких человеческих чувств: состраданию, милосердию, любви. Чрезмерное ограждение ребенка от сопереживания в подобных случаях чревато развитием черствости, эгоизма. Особенно сейчас, когда отчуждение людей лукаво пропагандируется под видом стремления к независимости, когда слова «это твои проблемы» или «не грузи меня» стали привычными и нередко звучат из уст подростков не только по отношению друг к другу, но и к родителям.

Однако при этом совершенно необходимо учитывать возраст и психологические особенности ребенка. Маленькие дети еще по-настоящему не осознают, что такое смерть (хотя слово знают и употребляют его к месту, а не абы как), поэтому они, как правило, не дают яркой реакции на само известие о случившемся. Но это не значит, что при них можно давать волю чувствам («Раз не понимает, значит, ничего страшного»). Наоборот, сильные и при этом непонятные переживания взрослых потрясают душу ребенка, вызывают психологический стресс, последствия которого могут сказываться очень долго, если не на протяжении всей дальнейшей жизни.

20 с лишним лет назад, когда мы только начинали работать с детьми по нашей авторской методике, к нам привели 12-летнего мальчика, у которого был панический страх за жизнь близких. Если мама или отчим, возвращаясь с работы, запаздывали хотя бы на десять минут, Толя впадал в полуобморочное состояние. А еще он постоянно названивал им на работу, выясняя, все ли в порядке. Можно было бы, конечно, восхититься: какой заботливый мальчик! Но поскольку трезвон почти не прекращался, родители и их коллеги уже не знали, куда деваться от этой «заботы». Сотовая связь тогда еще не была распространена, поэтому Толя звонил по рабочему телефону, так что о его «пунктике» знала вся больница (родители Толи были врачами). Особенно тяжко приходилось отчиму. Он хирург и, находясь в операционной, естественно, не мог сломя голову примчаться на Толин звонок. Отчим оказывался меж двух огней: с одной стороны, ему было неимоверно жалко мальчика, у которого в подобных случаях начиналась истерика, а с другой – ужасно неудобно перед другими врачами, которых Толя совершенно задергал.

А развилось такое тяжелое состояние у мальчика из-за того, что его мама, овдовев, крайне тяжело переживала потерю любимого мужа и несколько лет буквально утопала в своем горе. Она часто ездила с маленьким сыном на кладбище, плакала и причитала у него на глазах, дома у нее все валилось из рук, глаза постоянно были на мокром месте. Затем жизнь взяла свое, острота страданий притупилась. Спустя еще какое-то время мама вышла замуж, родила второго ребенка. А у первого вкоренился в душу смертельный страх. Да так вкоренился, что выкорчевать его не удавалось никакими лекарствами. Они лишь временно облегчали состояние Толи, но, когда прием лекарств прекращался, все возвращалось на круги своя. Мама давным-давно осознала свою ошибку, но отмотать пленку назад и что-то исправить, естественно, было нельзя. Так что Толин невроз на долгие годы стал для этой семьи неразрешимой проблемой.

Если же ребенок в дошкольном возрасте развивается с опережением и рано начинает «все понимать», тогда еще опасней перегружать его и без того перенапряженную психику. Ведь каким бы он ни был смышленым, природу не обманешь. И хотя в 5–6 лет такой умник, быть может, выглядит и рассуждает как восьмилетний, о его истинном, календарном возрасте забывать нельзя. Иначе в самый неожиданный момент могут случиться большие неприятности. Последствия психического срыва тоже, вполне возможно, придется расхлебывать очень долго и неизвестно, с каким результатом.

Дети школьного возраста, конечно, уже более психически устойчивы, чем малыши, но все равно запас прочности у них недостаточен. Особенно у тех, кто живет в крупных городах, где очень многие факторы ослабляют иммунитет и перенапрягают организм. Поэтому побуждать ребенка к сопереживанию, конечно, надо, но переживания должны быть посильными. Со временем, духовно и физически окрепнув, выросшие дети, при соответствующем воспитании, вполне могут стать для вас самыми верными друзьями, надежной психологической опорой. А в какой-то момент может даже произойти перевертыш. Вы вдруг заметите, что уже не вы, а они при вас бодрятся, боясь волновать старенькую, слабенькую маму. И это будет означать, что они окончательно повзрослели.

(Окончание следует.)