Игумен Киприан  (Ященко)

— Отец Киприан, могут ли существовать воспитание и образование отдельно друг от друга? Во всяком случае, такие утверждения приходится слышать?

— Эти понятия неразрывны. Даже на уроке математики, который на первый взгляд никак не связан с воспитанием. Ведь от того, как он организован, как ведет себя педагог, зависит формирование нравственных и моральных качеств учеников. Можно вспомнить опыт ваших педагогов: Ушинского, Макаренко, Сухомлинского. Он подтверждает, что воспитание должно опережать обучение. Если ребенок нравственно не готов воспринять знания и использовать их во благо свое и окружающих, то эти знания становятся опасными. Мир погибнет от людей знающих, говорит афонский монах Паисий. Знания опасны в руках человека безнравственного. В нормальных научных кругах всегда считалось, что человеку безнравственному делать в науке нечего. Он будет, как минимум, недобросовестным педагогом, будет подтасовывать и перевирать факты. Это вообще беда всего человечества — то, что уровень знаний часто не соответствует уровню нравственности. И потому знания часто использовались во вред. Великие скорби современные люди претерпевают потому, что являются неразумными пользователями своего делания. При таком положении вещей самые блестящие разработки, идеи, разработки не принесут доброго плода.

— Вы упомянули имена Макаренко и Сухомлинского, которые работали во времена воинствующего атеизма. Церковь не отрицает их опыта?

— Хорошие педагоги были всегда, в том числе и в советские времена. Труды Макаренко и Сухомлинского дают возможность утверждать, что их родители были христианами, верующими, что они воспитывались в христианских семьях, в христианской среде и христианское мировоззрение было в них имплицитно заложено. Поэтому их творчество, их педагогические системы пронизаны духом Православия. А слова о коммунистической морали и т. д. были просто требованием и данью времени. Без этого невозможно было опубликовать ни одной строчки. А их наследие — это великолепнейшие разработки реальных механизмов воспитания. Например, принцип параллельного действия, принцип завтрашней радости, теория развития коллектива, некоей общины у Макаренко. Если все это поставить на церковную почву, будет только польза. Духовно-нравственные уроки Сухомлинского, то, как он умел говорить с детьми об очень тонких вещах: о мире, о совести, о красоте, о доброте — совершенно в русле православной доктрины. Конечно, их наследие требует особого изучения и внедрения.

— Какова задача православной педагогики в наше время, отмеченное разрушительными и, кажется, необратимыми процессами в сфере нравственности: затормозить эти процессы, заморозить их или повернуть вспять?

— Эти процессы необратимы. Устремления человечества уже давно связаны с достижением ложных, прежде всего гедонических, ценностей комфорта. Это движение прямо противоположно движению к Богу, которое основано на воздержанности, на кротости, на любви, на терпении, на работоспособности. Что нам смотреть на весь мир!? У нас всегда была своя узенькая дорожка. Если мы сами спасаемся, мы подаем пример тем, кто нас окружает. И все, кто с нами будет соприкасаться, видя наше богоугодное, благочестивое поведение, невольно будут подражать нам. Мы должны призывать к спасению больше не словами, а делами. Тем самым мы будем останавливать безумный процесс падения, который сейчас происходит. Если мы даже не будем преумножать зла, если не будем участвовать в этом общем процессе, то мы станем преградой развитию разрушительных процессов. Всякий ребенок — как пластилин, он мягкий. В России во многих школах читается предмет «Православная культура». И есть свидетельства о том, что даже одна беседа способна повлиять на школьников, и не только на младших, но и на старших. Если преподаватель идет от души к душе, сам обладает личным благочестием, если ему не нужно прятаться за терминологией, он добьется успеха. Если же мы не можем преподать божественные истины детям, значит, мы плохо знаем свой предмет. Сибирский святой Стефан Пермский приехал в языческие края Ханты-Мансийского округа и за два дня окрестил пять тысяч человек. Как ему это удалось?
— Этот случай заставляет задуматься и о кадровой проблеме. Есть яркие богословы, педагоги, а для того чтобы идея православного воспитания успешно функционировала на уровне школы, их должно быть много. А где их взять? Как-то в беседе с диаконом Андреем Кураевым я сказал, что нам бы побольше таких, как он, тогда бы и дела пошли веселее. В ответ он пошутил: мол, Церковь выступает против клонирования. В общем, проблема кадров существует.

— Вы знаете, мне кажется, что при наличии богословского образования достаточно искренности, умения понять ребенка, сочувствовать ему и уметь говорить на его языке. Приведу такой пример. Однажды меня привели в одну из элитных школ Москвы, в класс, в котором ребят готовили для работы на телевидении. Я увидел около тридцати уже взрослых учеников, они развалились за партами и все как один жевали жвачки. И смотрели они на меня как бы свысока: ну, что ты нам скажешь такого интересного? Признаться, я был очень смущен. Думаю: так долго просили, и вот так встреча! Полное безразличие. Я почувствовал себя невостребованным и даже не знал, что делать дальше. Захотелось выйти из класса и потихоньку уйти. Но потом решил, что надо побороться до конца. Хотя бы одного из них вытащить. А с чего начать — не знаю. Все, что приготовил, понимаю, не то в данном случае. Молюсь про себя и так размышляю: надо начать с того, что для них привлекательно, чего они хотят. И я их спросил: «Ребята, кто из вас хочет жить красиво и счастливо?». Они с готовностью все подняли руки. Ну, кто не хотел бы жить красиво и счастливо? Я им второй вопрос: «А кто хотел бы жить красиво, счастливо и очень долго?». Они подумали: вроде все подходит. А я им такую информацию выдаю: «А знаете ли вы, что в Священном Писании есть закон, и тот, кто его выполняет, живет очень долго, красиво и счастливо?» Произошло что-то невероятное: они выплюнули жвачки, достали тетрадки, ручки, приняли нормальные человеческие позы и приготовились записывать. И я им продиктовал пятую заповедь: чти отца своего и матерь — долго и в благоденствии будешь жить на земле. И затем я стал объяснять, что значит почитать родителей. Они не заметили, как прошел урок, а когда мы закончили беседу и я посмотрел на часы, выяснилось, что прошло три с половиной часа. Самое интересное было потом, когда они вместе с классным руководителем пошли в ближайший храм и заказали молебны о своих родителях, бабушках и дедушках, договорились с батюшкой, чтобы он отслужил панихиду по прадедушкам и прабабушкам. Многие выяснили генеалогическое дерево чуть ли не до седьмого колена. Некоторые стали ходить каяться, причащаться.

— Вы нащупали, по-моему, очень интересный подход: начинать беседу с того, что не просто им интересно ученикам, а с того, что им крайне интересно, чего они хотят, к чему стремятся. Некоторые такие моменты Вы уже назвали. А за что еще можно зацепиться?

— Начать можно с разговора о том, что такое истина, что такое любовь, что такое добро, что такое зло? То есть с вечных «проклятых вопросов», над которыми бился Достоевский. Иоанн Лествичник говорит, что нужно опираться на ту мотивацию, которая есть в человеке. Не смущаться, если главная его мотивация, главный двигатель его жизни на сегодняшний момент — отрицательные. Например, тщеславие. А у него другого нет. Он может только ради своей славы что-то сделать. Приведу пример, чтобы было понятно. У меня в воскресной школе была очень жадная девочка — Катя. Ей уже было 12 лет. Однажды в воскресную школу кто-то из родителей принес коробку шоколадных конфет. Дети очень обрадовались. Катя пыталась схватить побольше, а я взял коробку, дал ей и сказал: «Угости всех, а все, что останется, будет твое». Она стала обходить детей и предлагать им конфеты. Конфеты был красивые, в блестящих обертках. Дети брали конфеты и благодарили Катю, как будто это она принесла эти конфеты. И видно было, что ей это приятно. А когда она обнесла всех детей, конфеты кончились. Ей-то конфет и не досталось. Я предполагал, что будет море слез (Катя очень любила сладкое). А она неожиданно сказала: «Главное, что всем досталось и все довольны». Она впервые ощутила радость от того, что не брала, а отдавала. Такие движения души нужно укреплять, нужно искусственно создавать ситуации, которые дают ощутить радость от благородных поступков.
Могу привести еще один пример. Однажды мы приехали в Троице-Сергиевскую Лавру и, когда заходили туда, к нам подбежал мальчик и говорит: «Я хотел дать милостыню вот этому нищему на костылях, но у меня нет денег». Я, конечно, мог дать ему денег, но это была бы уже милостыня нечестная. И я ему предложил: «Подойди к нищему, узнай его имя и скажи, что у тебя нет денег, но ты идешь сейчас к раке преподобного Сергия и помолишься за него». И каково же было наше удивление, что, услышав искренний голос мальчика, он вынул из карманов все деньги, которые у него были, и отдал мальчику. Это урок, который показывает ребенку, что помочь можно не только деньгами, но и сочувствием, добрым словом, и человек будет тебе благодарен. Может быть, потерпеть кого-то нужно, не ответить тем же. В этом и есть сущность православной педагогики.

— Судя по Вашим выступлениям, православная педагогика уже дает добрые плоды.

— Успехи есть, но и проблем достаточно, например, дети старшего возраста уходят из воскресных школ. У них пропадает интерес. А вот был я в Сербии и в одном из городов при небольшом храме увидел воскресную школу, которую посещают более 200 детей разного возраста. Я поинтересовался у батюшки, как и чем удалось их привлечь. Он мне рассказал, что всегда хотел заниматься детьми и после окончания академии первым делом повесил объявление о наборе в воскресную школу. Записалось около ста детей. Он провел с ними первое занятие, интересное, как ему казалось, но на следующий день пришло всего пятьдесят. Он решил, что делает что-то не то, и стал готовиться более основательно, подыскивать более интересные темы. Но количество детей уменьшалось. Через некоторое время их осталось десять. Полный провал. Он поделился своей бедой с товарищем, директором автобазы. И тот сказал: «Чего ты детей мучаешь? Возьми автобус и повези их в небольшую паломническую поездку. А где-нибудь на природе и расскажешь то, что рассказываешь в школе». Дети услышали о поездке, и пришло их столько, что не смогли поместиться в автобус. Для следующей поездки он заказал два автобуса, потом — три, потом — четыре. Старшие дети спустя некоторое время прямо в автобусах проводили занятия для младших.
Или еще пример. В Твери один батюшка переоборудовал в православный творческий центр бывший дворец пионеров. В нем 40 кружков — лепки, вышивки, борьбы и т. д. Посещают их около 600 детей. То есть мы приходим к тому, что надо находить такие дела, которые соответствуют интересам, возрасту детей, их устремлениям.

— Отец Киприан, а какой Вы видите оптимальную модель сотрудничества светской школы и церкви?

— Это должна быть симфония.

— Это содержательная сторона. А как это сотрудничество должно строиться структурно?

— Структурно многое уже отработано и проверено на практике. У нас уже давно существует соглашение на уровне Министерства образования. Существует координационный комитет по взаимодействию Русской Православной Церкви с министерством. На уровне областей заключены договоры между епархиальными управлениями и департаментами образования, на местном уровне — между храмами и школами. Раньше у предприятий были подшефные школы. Я думаю, что подобные отношения должны установиться между храмами и школами.

— В одном из своих докладов, правда, не в связи с педагогикой, Вы приводите интересную притчу о монахе и льве. Но мне показалось, что она имеет отношение и к педагогике.

— У меня есть различные трактовки этой притчи. Одна из них действительно связана с педагогикой. Как вы помните, притча рассказывает о монахе. Он шел по пустыне. И вдруг, откуда ни возьмись, — лев, который собирается напасть на него. Монах побежал, но лев стал его настигать. Бедняга упал на землю и стал молиться: «Господи, сделай так, чтобы этот лев стал православным». Лев подбежал, перекрестился, поблагодарил Бога за пищу, которую Он ему послал, и съел монаха. Притча говорит о том, что если мы что-то просим у Господа, то должны хорошо понимать, чего просим. С другой стороны, образ льва, который настигает монаха, это образ голодного духовно народа. А мы бежим, убегаем. А ведь это миссия Церкви — накормить голодных, духовно голодных. Тогда и не будет таких плачевных последствий.

— То есть Вы полагаете, что ждать, пока пригласят, не нужно. Нужно делать шаги навстречу. Тем более общество в достаточной мере не прониклось идеей православного воспитания.

— Движение навстречу должно быть обоюдным. В обществе всегда есть люди, которые сочувствуют Церкви, всегда есть люди в государстве, которые заботятся о духовности, о нравственности подрастающего поколения. Вот на таких людей и нужно опираться. Нужно развивать такие реальные проекты, которые бы катализировали процесс взаимодействия Церкви и общества. Например, осуществить благотворительный проект «Знай свою отечественную культуру»: подобрать книги, рассказывающие о славянской культуре, которые будут полезны детям, и наполнить ими школьные и детские библиотеки. Сейчас таких книг в библиотеках очень мало. Или провести широкий конкурс на лучший урок по православной культуре. У кого-то что-то получилось, кто-то нашел царский путь к душам детей. Его нужно показать.
Хотелось бы, чтобы эти проекты православные педагоги России и Украины осуществляли совместно. Чтобы у нас была возможность обмениваться идеями, литературой. Если у нас не получается единения государственного, хотелось бы, чтобы сохранялось единство духовное, душевное. Это сотрудничество помогло бы улучшить нравственное состояние подрастающего поколения наших народов.

Беседовал Валерий Полищук.  http://pravoslavye.org.ua/2003/12/ieromonah_kiprian_yashchenko_s_detmi_nuzhno_govorit_na_ih_yazike/