Евгений Санин
ДАНЬ МОНОМАХА
Историческая драма
(Продолжение)
Мономах
(не давая ей говорить):
— Второе есть. Он – княжич. Это значит
Вести дружину за собою в бой,
Когда охрана по бокам лишь скачет,
И только враг бывает пред тобой!
Вот почему мы сызмальства их учим
Скакать, стрелять, рубить, колоть и бить…
Ты все твердила, что напрасно мучим!
А мы – любя! Чтоб позже не сгубить…
Мономах подходит к двери, подзывает гридня и, сказав ему что-то, возвращается.
Мономах:
— О чем я, бишь?..
Гита:
— О гибели детей!
Мономах:
— Тогда о третьем, и последнем —
О половцах…
Гита:
— Что, говорят, едят живых людей?
Мономах:
— Не надо верить глупым бредням!
Да, половцы, чего таить греха,
Действительно, сырое мясо ели,
Но – лошади, барана, петуха!
А с нами научились – подглядели,
Как надо жарить, парить и варить
Причем, готовят так искусно…
Гита:
— Ты пробовал?!
Мономах:
— Да, что греха таить,
На их пирах, и это — очень вкусно!
Иное дело, что они сильны.
И, рати наши, разметав по полю,
Теперь непобедимы и вольны
Нам диктовать свою чужую волю!
Хотел я подготовиться к войне,
Да не успел – такою злою данью
Они сейчас скрутили руки мне
Так, что не пошевелишь даже дланью!
(с горечью)
Ни средств, ни сил… Я подвожу итог:
Князь Мономах – как связанная птица!
Гита:
— И кто же нам тогда поможет?
Мономах:
— Бог!
Гита:
— А что же делать нам теперь?
Мономах:
— Молиться!
Гита:
— Ты думаешь, что мало я молюсь?
Или иконы меньше почитаю?
Гита подходит к большой иконе, кладет перед ней земной поклон и с вызовом оглядывается на мужа.
Мономах
(помогая ей встать):
— Гляжу я на тебе и всё дивлюсь,
А без обиды как сказать – не знаю!..
Гита:
— Скажи, как есть!
Мономах:
— Ну, ладно, не тая,
Скажу: ты призываешь Бога,
Его, по сути, не зовя,
И не пуская до порога!
Гита:
— Я? Не зовя! Как это?
О, мой Бог!
(спохватывается и прислушивается к себе)
Мономах:
— Вот видишь, ты опять сказала всуе!
И хочешь, чтобы Он тебе помог?
Что толку в хладном поцелуе?!
Нет – нужно пред иконой и крестом
Молиться горячо и непрестанно…
Гита
(задумчиво):
— Ты учишь так, хоть с Господом Христом
Вы позже познакомились! Как странно…
Мономах:
— Ну, это как сказать! Святой Андрей
Над нашей Русью крест большой поставил,
Когда у вас, в далекости своей,
Еще и царь, наверное, не правил!
Гита:
— У нас – король! И, князь мой, о, мой Бог,
Какая разница – кто раньше или позже?
Но почему у вас другой пирог,
Хотя одни и те же дрожжи?
Я помню то, как во дворце отца,
На встречах, на балах и на приемах —
Всё люди, люди, люди без конца…
И много было среди них знакомых.
И на приемах, встречах и балах
Они – и все это прекрасно знали,
О Боге говорили на словах,
А на делах – вторично распинали!
Мономах хочет что-то сказать, но теперь Гита не дает ему этого сделать.
Гита:
— Гляжу на вас и не могу понять…
Прости – в худом не ведаете меры,
И в то же время не могу объять
Умом всю силу вашей веры.
Воюете… Грызня, как князь умрет…
Мономах:
— Но – каемся! И в этом наша святость,
За что Господь нам, по молитвам льет
На горечь грешных ран святую сладость!
Гита:
— Да-да, про святость, я не скрою
Уже слыхала: там и тут,
С насмешкой Русь, зовут святою
А вас – святошами зовут!
Мономах:
— В том, что кому-то кажется потешным,
Я ничего смешного не нашел!
Христос, ответь мне, разве не ко грешным,
Чтоб сделать их святыми, в мир пришел?
И от Христа, хоть мы не без греха —
И спор наш не ко времени и месту —
Не оторвать нас, как от жениха
На доброй свадьбе – верную невесту!
Для нас Христос – всему Глава.
А там нас жалуй, иль не жалуй!
Гита:
— Какие важные слова!
И я запомню их, пожалуй…
Мономах:
— Вот я – когда бы не был Мономахом,
В иные, еще юные года,
То стал бы чернецом!
Гита
(глядя на него во все глаза):
— Монахом?!
Мономах:
— И был бы рад тому!
Гита
(ревниво):
— Сейчас?
Мономах
(успокаивающе):
— Тогда!
Гита
(качая головой):
— Такой живой и крепкой веры
Нигде, наверно, нет теперь!
Я вижу, вы – не лицемеры!
Мономах:
— А кто тебе мешает? Верь!
Я, князь, и дело мое – битва,
Где жизнь кладется для людей,
А матери дана молитва
Особой силы – за детей!
Она, когда беда настанет,
Хоть эта помощь не видна,
Их даже из огня достанет,
И вытащит с морского дна!
В слепой степи среди метели
Под градом стрел, под свист мечей,
Дано вам – только б захотели
Спасать молитвою детей!
Слуги бесшумно вносят большой стол, лавки. Один из них вопросительно смотрит на Мономаха, князь согласно кивает, и слуга начинает зажигать остальные свечи.
В гриднице постепенно становится всё светлее.
Мономах
(заканчивая разговор):
— Храненье Божие – надежнее людского!
Гита:
— Я верила, что успокоишь ты меня
Словами, обещаньем, но… такого —
Поверь, никак не ожидала я…
Мономах:
— И что теперь, как очи ясны стали,
Про ханов, сына можешь мне сказать?
Гита
(послушно):
— Они сейчас нам выбора не дали,
А сами мы его не можем взять!
Мой лад, ты, сделал все, как надо
Мне не в чем тебя больше упрекнуть!
Я складно говорю?
Мономах
(обнимая жену):
— Ты клад мой, лада!
И сына, верь мне, я смогу вернуть!
Гита:
— Ну, вот и помирилась с мужем!
А то – нельзя, нельзя, нельзя…
Мономах
(в шутку):
— И нам нельзя, мы тоже – служим!
Гита:
— Ох, эти мне князья, князья!
(прижимаясь к мужу):
Ах, Рюрика варяжье семя…
Мономах
(обиженно отстраняясь):
— Что ты! Он был славянский балт!
Гита:
— А это что еще за племя?
И что это за шум и гвалт?
Двери приоткрывается, показывается голова гридня.
Мономах
(гридню):
— Что, все уже на месте?
Гридень:
— Точно!
Мономах
(Гите):
— Это — дружинники и Ратибор.
Он попросил собрать их срочно
На очень важный разговор.
Гита:
— Да-да, я, разумея, понимаю!
И к Божьей Матери пойду, молясь…
Она ведь тоже Мать и знаю
Поймет меня, (целуя Мономаха) мой лад, мой муж, мой князь!
Гридница освещена в самом центре. На лавках за длинным столом сидят старшие дружинники. Ждут Мономаха.
Ратибор:
— Такое в жизни только раз бывает!
1-й дружинник:
— Да, если всем пойти за вал…
2-дружинник:
— С мечами, ночью…
3-й дружинник:
— Кто-то забывает
Что князь — крест с клятвой целовал!
Мономах появляется в двери и, знаками велев гридню и тем, кто его заметил, молчать, слушает. https://www.rulit.me/books/my-do-nas-calibre-0-8-61-read-260312-106.html