Жизнь Ольги Александровны Романовой, последней русской великой княгини, была исполнена горестями, редко выпадающими на долю одного человека. Но своей добротой, скромностью, отвагой она стала выше всех ужасов, уготованных ей XX веком. В первые века женщины-христианки восхищали своими добродетелями даже язычников. Так и княгиня Ольга, несломимая и лучезарная, может послужить примером и утешением всем современным людям. Она была благотворителем многочисленных школ, больниц, курсов, богаделен, обществ, а в Первую мировую войну стала простой сестрой милосердия.

И сегодня имя ее не забыто – 4 ноября 2017 года в городе Павловске на здании Ольгинской гимназии была установлена мемориальная доска в честь великой княгини, являвшейся попечителем этого учебного заведения. Решение о присвоении гимназии наименования «Ольгинская» было принято в 1913 году, когда отмечалось 300-летие правления династии Романовых. «Государь Император, по всеподданнейшему докладу Министра Народнаго Просвещения, в 4 день февраля 1913 года, Высочайше соизволил на принятие Павловской, Воронежской губернии, женской гимназии под Августейшее Ея Императорского Высочества Великой Княгини Ольги Александровны покровительство, с присвоением сей гимназии по Имени Ея Высочества наименования Ольгинской», – говорится в документе, хранящемся в «Полном собрании законов Российской империи».

Но не только это связывало Ольгу Александровну с Воронежским краем: здесь находилось и ее имение Ольгино, где она училась сестринскому делу. Поэтому увековечивание ее памяти стало большим событием не только в жизни города, но и всей Воронежской области: на открытии присутствовали заместитель председателя Правительства Воронежской области В.И. Логвинов, главы администраций муниципальных районов области, руководители сельхозпредприятий, прихожане, жители города и сел района.

Личность

Ольга Александровна Романова (1 (13) июня 1882 – 24 ноября 1960) была самой младшей дочерью императора Александра III Александровича и императрицы Марии Федоровны.

 

Детство княжны было светлой порой – по воспоминаниям самой княгини, брак родителей был счастливым, а семья дружной. Немалая заслуга в этом принадлежала самому императору Александру III – несмотря на множество государственных обязанностей (его называли «самым занятым человеком России»), он старался как можно больше времени проводить с детьми, иногда даже разделяя их игры и шалости.

В формировании открытого, честного, волевого характера княгини немалую роль сыграло воспитание. Царские дети, вопреки представлениям, жили весьма непритязательно: «Спали они на походных кроватях с волосяными матрасами, подложив под голову тощую подушку. На полу – скромный ковер. Ни кресел, ни диванов <…> Единственное, что украшало детские – это красный угол, где иконы Божией Матери и Богомладенца были усыпаны жемчугом и другими драгоценными камнями. Пища была весьма скромной. <…> Овсяная каша на завтрак, холодные ванны и много свежего воздуха». Основополагающее место в воспитании детей имело Православие. Как рассказывала потом княгиня Ольга: «Все мы были воспитаны в строгом послушании канонам религии. Каждую неделю служили литургии, а многочисленные посты и каждое событие общенационального значения отмечалось торжественным молебном; все это было так же естественно для нас, как воздух, которым мы дышали».

Ольга Александровна во многом унаследовала характер горячо любимого ею отца – простоту вкусов, прямоту и непосредственность. Она не любила придворную роскошь; великолепным нарядам для торжеств, которые в шутку называла «доспехами», предпочитала льняное платье; с детства любила общаться с простым народом, имена слуг помнила и в глубокой старости, считая их друзьями семьи (в поздние годы в эмиграции она стала сиделкой для старой служанки своей матери, отказавшись отдавать ее в дом престарелых). Об общении с крестьянами в своем имении она писала: «Я видела их доброту, великодушие и несгибаемую веру в Бога. Как мне представляется, эти крестьяне были богаты, несмотря на их бедность, и когда я находилась среди них, я чувствовала себя настоящим человеком».

Ударом для юной Ольги Александровны стал неудавшийся брак с принцем Петром Александровичем, герцогом Ольденбургским. В возрасте 19 лет, послушная воле матери и не желавшая уезжать из России, княжна вышла замуж за человека, репутация которого была более чем сомнительной. Сама княгиня считала, что мотивом для такого решения ее судьбы стала дружба императрицы Марии Федоровны с матерью принца. Так или иначе, за 15 лет брака Петр Александрович не вступил с Ольгой Александровной в супружеские отношения, все время проводя вне дома за карточным столом, проигрывая деньги императорской сестры. В 1916 году император Николай II утвердил определение Святейшего Синода, признававшее ее брак с принцем Ольденбургским расторгнутым. Ольга Александровна вышла замуж второй раз за Николая Александровича Куликовского, офицера Кирасирского полка, в браке с которым у нее родилось двое сыновей.

Воспитанные в семье вера и высокие нравственные ценности помогли Ольге Александровне пережить личные и общенациональные трагедии: крушение царского поезда, в котором чуть не погибла вся семья Александра III, ранняя смерть любимого отца и старшего брата Георгия, войны и революционные волнения, приведшие в конечном итоге к изгнанию из любимой отчизны. Падение монархии явилось настоящей катастрофой для царской фамилии: 27 человек были убиты, а остальные были вынуждены бежать из страны. Страшные страницы мемуаров Ольги Александровны посвящены ее бегству вместе с мужем и матерью из революционной России. Не обеспеченные охраной, они несколько раз были на волосок от гибели (смертный приговор им был вынесен во время пребывания в Крыму и только из-за неразберихи не был приведен в исполнение); скрываясь от преследователей с младенцами-детьми, голодали и не имели крыши над головой. О судьбе других членов семьи они долго ничего не знали. После отъезда матери за границу княгиня Ольга еще оставалась в России на территориях, занятых Деникиным, не желая покидать отечество. Она жила с мужем в казачьей станице как простая крестьянка. Но после прихода большевиков, искавших смерти всех членов царской семьи, им пришлось спасаться бегством. Ростов-на-Дону, Константинополь, Белград, Вена и, наконец, Дания – таков был их путь. Ольга Александровна надеялась вернуться на родину, но это так и не произошло.

Отношения с семьей Николая II

Отец княгини, император Александр III скончался, когда Ольга была еще ребенком. Ее воспитание продолжилось при дворе ее брата, царя Николая II. О Николае она писала с большой теплотой: «Он был добр и великодушен со всеми, с кем доводилось ему встречаться. Я никогда не видела, чтобы он старался вылезти вперед или сердился, если проигрывал в какой-то игре. И он искренно веровал в Бога». Княгиня Ольга говорила о том, что спокойствие и сдержанность Николая подданные часто принимали за холодность и чопорность, его, как и его супругу, не понимали или не хотели понимать.

Общество связывало каждое несчастье с именем императора, подчас не зная, как Николай покрывает милосердием чужую вину: княгиня рассказывала, как император втайне ото всех из своих личных средств помогал жертвам событий на Ходынском поле. О сложном положении Николая как политика она говорила: «Ему постоянно недоставало опытных и бескорыстных министров. Что же касается интеллигентов, то единственное, что у них было на языке – это революция и покушения, за что они и поплатились». В столь сложной обстановке он не терял мужества, провидя уготованные ему испытания: «Он не знал, что такое страх. И в то же время казалось, что он готов погибнуть». Мотивы, побудившие императора к отречению Ольга Александровна называла, зная окружение Николая не понаслышке: «Он не только желал прекратить дальнейшие беспорядки, но у него не оставалось иного выбора. Он убедился, что его оставили все командующие армиями, которые, за исключением генерала Гурко, поддержали временное правительство. Ники не мог положиться даже на нижних чинов. Он увидел, что «кругом измена и трусость, и обман!»»

Как известно, судьба супруги Николая II, императрицы Александры Федоровны, также складывалась драматично – с момента появления при дворе ее окружили сплетнями и домыслами, каждый ее шаг понимали превратно, и даже ее стеснительность воспринималась как надменность. Эти слухи впоследствии обрастали все новыми небылицами и клеветой. Княгиня Ольга говорила: «Я уже не в состоянии читать всю ложь и все гнусные измышления, которые написаны про нее». Несмотря на столь холодный прием при дворе, отношения молодой императрицы с Ольгой Александровной складывались прекрасно. Их объединяла простота вкусов, нелюбовь к высшему обществу и его нравам, а также милосердие.

После 1904 года княгиня Ольга особенно сблизилась с семьей Николая II: она почти каждый день бывала в их доме, в момент их отчуждения от петербургского света стала их доверенным лицом. «Для меня было такой радостью находиться среди них. Их любовь друг к другу служила для меня источником вдохновения, и я любила своих четырех племянниц», – говорила она. Она принимала активное участие в воспитании царских детей, вывозила их в Петербург, где устраивала для них вечера со сверстниками. Особенно она была привязана к младшей Анастасии, в которой, возможно, видела и свои черты – живость характера, энергичность, чувство юмора.

Портрет царской семьи работы Ольги Александровны

Гибель семьи Николая II была мучительным вопросом, которого Ольга Александровна почти не касалась. «Преклонение перед памятью ее брата и его семьи было так велико, что этого не выразить словами. Рана, нанесенная ей злодейской расправой в Екатеринбурге, так и не зажила, не превратилась в шрам», – писал ее биограф Йен Воррес. Эту сокровенную тайну души иногда грубо и бестактно нарушали самозванцы, выдававшие себя за выживших царских детей, буквально врывавшиеся в ее дом. Но и здесь Ольга Александровна проявляла бесконечное терпение и любовь: об одном французе, ночью появившемся на ее пороге и заявившем, что он выживший царевич Алексей, она сказала: «Нам было очень жаль его, и мы согласились прочитать его рукопись», – хотя можно представить, какую мучительную боль ей приносило это чтение.

Йен Воррес писал: «Однажды я осмелился спросить Великую княгиню, молится ли она за него (Николая II). Немного помолчав, она ответила:

– Не за него – а ему. Он мученик».

Дела милосердия

Ольга Александровна была настоящим патриотом. В царских детях с малых лет воспитывали сознание непрерывности истории: «Русская история представлялась как бы частью нашей жизни – чем-то близким и родным – и мы погружались в нее без малейших усилий». Как и ее отец, княгиня придерживалась консервативных взглядов на особенный путь России, монархию, традиционные устои и ценности.

Принадлежность к дому Романовых для Ольги Александровны в первую очередь означало служение своему народу и отечеству: «Между Царем и его народом существовала связь, которую вряд ли понимали на Западе. Связь эта не имела ничего общего с многочисленным чиновничьим аппаратом. Царь был связан с народом торжественной клятвой, которую он давал при короновании, клятвой быть Царем, судьей и слугой своего народа. В лице монарха сливались воедино воля народа и Царское служение подданным». Как только Германия объявила войну России, великая княгиня вместе с Ахтырским полком, шефом которого она являлась, отправилась на фронт, сначала оказавшись в районе города Проскурова (ныне Хмельницкий).

Порфирородная княгиня стала простой сестрой милосердия: участвовала в перевязках и присутствовала на операциях, не брезгуя выполнять самую грязную работу. Она оказывала помощь раненым даже на линии огня, за что была награждена Георгиевской медалью 4-й степени. «Совсем времени нет выходить на воздух, – писала она в одном из своих писем, – вчера 8 часов перевязывала, а третьего дня 10 (?) часов работали и только наскоро проглатывали свою еду во внеурочные часы. Я люблю, когда много-много работы». Опыт работы в больнице у нее уже имелся, когда в своем имении Ольгино  она часто приходила в госпиталь, учась сестринскому делу.

Каждую недостачу на фронте она остро переживала, чувствуя личную ответственность за все происходящее. На собственные средства она оборудовала Главный госпиталь Киева, шефом и попечителем которого стала. Ольга Александровна продолжала работать, даже когда ожидала рождения своего первенца. Несмотря на ужасы войны, свидетелем которых она была, ее не охватила бесчувственность: «Я плакала над каждым – ужас как это раздирает душу, ведь привыкаешь и любишь тяжело больных как ребенка – и вдруг они умирают». Провожая гусаров своего полка в последний путь, она закрывала им глаза и клала на грудь медальон с образом Ахтырской Божией Матери.

Ольга Александровна лично покровительствовала и шефствовала более чем над сотней благотворительных учреждений и организаций – детскими приютами, больницами, богадельнями, женскими курсами. Часто к ней обращались с личными прошениями, и она никогда не отказывала, чувствуя своим долгом помочь каждому нуждающемуся.

В эмиграции дом Ольги Александровны стал центром для всех, разделивших горькую судьбу изгнания. Княгиня продолжала свою благотворительную деятельность и там: картины ее кисти выставлялись в нескольких европейских столицах, а средства от продажи шли на помощь русским эмигрантам, оказавшимся в тяжелом материальном положении.

В период Второй мировой войны Ольга Александровна помогала всем землякам в лагерях продуктами и вещами, при этом очень рискуя. Надо отметить, что она идейно никогда не поддерживала представителей эмиграции, примкнувших к гитлеровцам, считая их пособничество стране, напавшей на Россию дважды, трагическим заблуждением. Тем не менее после окончания войны советская власть предъявила Дании ноту протеста в связи с деятельностью Ольги Александровны: ее обвиняли в «пособничестве врагам народа». Даже королевская фамилия не могла помочь ей в сложившейся ситуации, поэтому вместе с семьей она отправилась в Канаду в качестве «сельскохозяйственных эмигрантов», что означало обязательную работу на ферме. Ее семья оказалась в весьма стесненных обстоятельствах: помимо труда на земле, доход приносила продажа картин. В меру сил, вопреки всему, она продолжала помогать русской диаспоре.

Особенной страницей в благотворительной деятельности великой княгини была помощь Церкви. Она имела представление о тех гонениях, которым подвергались православные в советской России и по возможности помогала им. Йен Воррес писал: «Ольга Александровна поддерживала связь со многими русскими православными общинами и, хорошо зная об их стесненных обстоятельствах, была глубоко растрогана отсутствием всяких жалоб и сетований в их письмах. Время от времени она посылала им небольшие подарки, выкраивая средства из своего бюджета. Русские монахи с горы Афон ежедневно молились за нее. Когда я посетил их монастырь и рассказал, что знаком с Ольгой Александровной, они заплакали и попросили меня отвезти ей в Канаду икону. Стены спальни в ее коттедже были увешаны иконами, завещанными Великой княгине многими мужчинами и женщинами, которые оставались столь же преданными ей, какими они были в начале революции».

Ольга Александровна упокоилась в 1960 году в возрасте 78 лет. Отпевание прошло в православном храме Торонто, а в карауле у гроба стояли офицеры 12 Ахтырского Е. И. В. Великой Княгини Ольги Александровны полка, с которыми она прошла войну и которых помнила поименно до глубокой старости.

Творчество

Интерес к живописи Ольга Александровна проявила в очень раннем возрасте. Учителя разрешали ей рисовать во время уроков, поскольку так она лучше усваивала материал. Ее отец, император Александр III, сам будучи коллекционером и знатоком живописи (его коллекция легла в основу Русского музея), поддерживал интерес дочери. Княжна обучалась у лучших художников-педагогов – Кирилла Лемоха, Владимира Маковского, Станислава Жуковского и Сергея Виноградова. Оказавшись в эмиграции, она совершенствовала свой талант, посещая художественные салоны. Ее картины продавали в Лондоне, Берлине, Париже. Их обладателями становились знатоки искусства из высших кругов европейского общества.

Наиболее известны пейзажи и натюрморты Ольги Александровны, хотя стоит отметить, что она писала и иконы, которыми благословляла своих родных, а также школы, богадельни, приюты. Ольга Александровна тонко чувствовала родную природу, отражая ее в нежных акварелях. Ее творчество лирично, а за видимой простотой скрывается выстраданное миропонимание. Она находила вдохновение в, казалось бы, обыденных вещах – цветы на подоконнике, праздничный пирог или кувшин на столе.

Простые радости жизни в эпоху мировых катастроф и личных трагедий нашли свое место на полотнах последней русской княгини. И ничуть не удивляет, что она продолжает писать безмятежные картины, находясь на фронте, напрямую сталкиваясь с ужасами войны XX века: «Сестра милосердия на прогулке», «Осень в парке» и «Осенний ландшафт». Или в Крыму, находясь фактически под арестом, в страхе за семью и перед неизвестностью: «Цветы в Крыму», «Цветущее дерево и кипарисы», «Дорога в Крыму». Или скрываясь в казачьей станице, где роды у нее принимала простая крестьянка, а красные в любой момент могли окружить: «Тихон с няней. Станица Новоминская», «Спящий Гурий». Находясь на грани жизни и смерти, она пишет радостные весенние пейзажи с цветущими садами и деревенскими девушками, переговаривающимися у забора. Никогда не унывающая, умеющая видеть красоту в повседневном, благодарная за каждый новый день, простая, смиренная и светлая – такой предстает княгиня в своих работах.

Особенную страницу в ее творчестве открывает переезд в Канаду. Эта северная страна напомнила ей родные просторы, и она вновь возвращается к теме России. Одинокая церквушка, дорога, теряющаяся в заснеженных полях, тройка – на полотнах воскресает любимая, навсегда покинутая, но все также любимая страна. А теплящаяся у икон лампада на одной из картин напоминает о том, что давало силы во всех испытаниях этой хрупкой, но мужественной женщине: «Освещая самые мрачные страницы жизни, проходила нитью из чистого золота бесхитростная, как у ребенка, вера в Бога ее предков и ее народа».https://pravoslavie.ru/108931.html