Что такое плюрализм? Это множественность истин. У каждого — своя истина, все люди равны, все правы. И все на всё имеют право. Именно это положение и есть, я думаю, основа нового мышления, о котором вы говорите. Но с этим невозможно согласиться. Мы, христиане, прекрасно знаем даже не что есть истина, а — Кто есть Истина. И от Него, от Господа нашего Иисуса Христа, мы всё отсчитываем, всё отмериваем. «Я есмь путь и истина и жизнь» (Ин. 14, 6). Для нас этим все сказано. Нам дан вектор.

Мне кажется, что это новое мышление, которое подразумевает разное для всех людей черное и белое, разное для всех людей понятие о добре и зле, конечно, может привести к полному разрушению человеческой жизни, вплоть до физического. Собственно, мы это уже и наблюдаем. Мы видим, какие катастрофы происходят в мире, в нашей стране из-за того, что люди настолько склонны к тяжелым порокам — воодушевившись плюрализмом, проникшись новым мышлением. Уже с ощущением полного права они совершают преступления, и часто они не наказуемы, потому что сегодня, если преступление не прописано в законе как преступление, его как будто и нет.

Слава Богу, убийство человека у нас пока еще карается законом. Но убийство ребенка в утробе матери, крохотного и самого беззащитного человека, не подлежит каре. Напротив, организация под названием «Ассоциация планирования семьи» предоставляет режим наибольшего благоприятствования женщинам, которые убивают своих неродившихся детей. Это делается бесплатно, по первой просьбе…

— Скажите, а что-то позитивное есть в этом новом мышлении? Неужели все так плохо, все так черно…

— Думаю, что в новом мышлении ничего позитивного нет. Другое дело, что мы все сегодня выходим из состояния духовной инфантильности и должны для себя выбрать, с кем мы — со Христом или нет. Нельзя больше находиться на перекрестке. Он, этот перекресток, очень уютный, а сейчас людей посадили на иглу комфорта, в том числе и православных. Это очень опасно. Если бы меня спросили, в чем главная опасность, отклоняющая нас от пути, я бы ответила — комфорт. Обыкновенный комфорт обыкновенного человека, удобная, милая жизнь. И хорошо, что новое мышление ставит нас в ситуацию выбора. Мы себя, свое нутро должны ясно понять, должны повзрослеть: интеллектуально, душевно, духовно — в этом я вижу достоинство того вызова, который нам предложила жизнь. Вызов этот очень страшный, жесткий, сложный, и для того, чтобы ответить на него на должном уровне, нам нужно мобилизовать волю, сердце, веру.

— Жизнь в нашей стране очень сложна в социально-экономическом плане. Падает рождаемость. Возможен ли еще демографический подъем или для этого нужно, чтобы что-то изменилось в экономике России?

— Тяжелая демографическая ситуация может измениться к лучшему и при нынешних социально-экономических условиях. И внешний, и внутренний наш враг внушают нам, что ситуация непоправима, назад повернуть невозможно, население наше будет только сокращаться… Демографы твердят, что так происходит во всем цивилизованном мире, что подобная тенденция — общая, поэтому нечего трепыхаться. Но это ложь.

— Как преодолеть эту сложную ситуацию?

— Поменять приоритеты. Если потребление — это главное, то, конечно, детей надо иметь как можно меньше или вообще не иметь. Дети мешают комфорту и потреблению. Надо помнить, что потребление ставится во главу угла именно врагом рода человеческого. Что хочет сделать сатана? Истребить род человеческий. Самыми разными путями… И в том числе бархатным путем — путем предоставления человеку уюта, внушением, что качество жизни — это самое главное…

Кстати, как много лукавства в словах «качество жизни»! Ведь качество жизни — это вовсе не ее уровень, как считают сегодня… Качество жизни — полнота жизни. Качество жизни — это когда большая семья садится за стол, пускай небогатый, когда родителей окружают дети, внуки и правнуки. Качество жизни — это когда вся семья по воскресеньям идет в храм, а утром и вечером встает на домашнюю молитву. А у нас, говоря «качество», имеют в виду тот самый комфорт.

— Часто приходится слышать, что уровень жизни настолько низок, что многие живут за чертой бедности. Как в таких условиях можно иметь даже одного ребенка?

— Многие живут за чертой бедности… Это еще недавно было так, но сегодня, мне кажется, это выражение не о большинстве. Подобное нам внушают сейчас, чтобы мы уже никогда не подняли голову. Я очень много езжу, и эти причитания о людях, живущих за чертой бедности, не соответствуют реальности. К тому же у нас очень умный народ, который привык жить в любых условиях, который видел разные периоды истории. И очень многие сегодня научились жить в новых условиях: с маленькими деньгами, возобновили свои огородные умения, стали солить грибы и варить варенье, разводить скот. За чертой бедности сегодня, к сожалению, часто живут люди, которые не хотят заниматься простым трудом.

И вы же не будете отрицать, что в блокаду Ленинграда люди жили намного хуже?

— Но это экстремальные условия…

— Да, но в этих экстремальных условиях рождаемость была выше, чем сейчас… Большинство людей сегодня невыносимыми условиями жизни считают тот небольшой достаток, который был у многих и при советской власти. Просто нам сегодня показывают совершенно другие сравнительные степени богатства: человек отмеривает свои средства не от уровня реальной нищеты, до которой многим жалующимся, слава Богу, очень далеко, а от богачей, которых показывают по телевизору. Естественно, что по сравнению с ними многих можно назвать нищими. Но ведь и миллионеры эти абсурдно богаты. Я знаю очень много обеспеченных семей. К сожалению, именно в этих семьях у детей творятся всякие неприятные вещи с психикой…Ни одного счастливого богатого папы не встретила за время своей практики. У молодых и, казалось бы, очень благополучных мужчин такие тоскливые глаза, как у старых собак… А уж какой ад иногда там бывает для ребенка, об этом лучше не рассказывать: многое видят, слышат и переживают дети в этих «благополучных» семьях…

— И все равно Вам скажут, что ад бывает не только в богатых семьях, что государство должно обеспечить женщине возможность иметь детей…

— Все правильно. Но и женщина должна перестроить свою иерархию ценностей. Что делать народу, если ему не везет с властью? Вымирать? Казалось бы, мы хотим жить и поэтому… не рожаем детей. На самом деле это — не жизнь, это — вымирание. Людям важно понять, что у них поврежден инстинкт самосохранения. Его тактическая часть «Мне надо сегодня поесть, попить и лечь спать в теплую постель» непропорционально велика по сравнению со стратегической. Люди лишились элементарной способности посмотреть на шаг вперед. Иногда мамы говорят: «Это что же, я для государства должна рожать?!». Да нет, не для государства. Кто же вам в старости стакан воды подаст?.. Хотя и для государства тоже — кто его будет защищать?

— Выход один — рожать детей?

— Рожать столько детей, сколько дает Бог. И уповать на Бога, и молиться Ему и Божией Матери.

…Вспоминаю свой визит в Марийскую Республику, в город Волжск. Побывала в гостях у благочинного. Крохотный деревянный домик, встречает матушка, похожая на подростка. Я думала сначала, что это ребенок, но оказалось — жена и мать семерых детей. А восьмая девочка была взята в эту семью на воспитание от матери-убийцы. Они ели только пироги с капустой, которые сами готовили. Но какие счастливые там дети! Какие воспитанные! И какая благодать преизобилует в этом доме! Таких семей знаю много…

— Ирина Яковлевна, а как правильно воспитывать ребенка? Каковы сегодня типичные ошибки семейного воспитания?

— Прежде всего — боязнь делать детям замечания, боязнь их наказывать, так называемые партнерские отношения с детьми, которые сейчас вошли в моду. Боязнь так называемого давления. Думаю, последнее слово специально внедрено в нашу жизнь, чтобы мы не могли нормальных детей воспитывать. Слово «давление» вызывает отрицательные ассоциации, а человеку не хочется быть плохим, особенно по отношению к детям. Он хочет, чтобы ребенок его любил. И сейчас взрослым внушают, что если они будут давить на ребенка, он не будет их любить, отношения с ним испортятся. Однако если разобраться, то настоящее воспитание — это сплошное давление. Только оно должно быть умным, любовным.

— Мягким?

— Когда ребенок ворует, нельзя мягко на него давить, его надо строго наказать. Потому что он нарушил одну из заповедей… Конечно же, давление не должно исключать любовь. Когда воспитывают, запрещают, ругают, наказывают с любовью, то все нормально…

Сегодня ребенка часто перестают воспитывать, следуя советам глянцевых журналов и нечестных психологов. Да, у взрослых может появиться иллюзия, что малыш в восторге от того, что ему все разрешают. Но как детский психолог я утверждаю: это не так. Дети в глубине души очень волнуются от подобного свободного воспитания. Они же не понимают, что это модная инновация, и думают: родители — слабаки. А если мать и отец перестают быть авторитетом, они перестают быть защитой. И вот, с одной стороны, ребенок видит вокруг страшную жизнь, полную всяких опасностей, агрессии, а с другой — родителей, которые говорят ему, что все можно, они — всего лишь партнеры в игре и ничему его не могут научить, ничего не будут запрещать. Это катастрофа для психики ребенка, для его мироощущения. И в конце концов дети отходят от родителей, потому что, честно говоря, им не нужны мама и папа, которые их не воспитывают.

При этом охладевает и родительское сердце. Когда мама и папа уверены в том, что не имеют права ничего запретить своему чаду, они вынуждены охладить свое сердце. Когда мать видит, что ребенок делает что-то недолжное, но не имеет права запретить ему это, потому что ей так говорят, то она вынуждена подморозить свое сердце. Иначе оно просто разорвется. Это бессознательно происходит, в целях защиты. Но подобная защитная реакция в конечном итоге приводит к патологии, к постепенному умиранию родительской любви.

Еще одна большая ошибка в воспитании — фиксация на физической стороне жизни детей. Родители часто говорят: «Главное — дать ребенку все, что можно». Но дают ему при этом далеко не все, что необходимо. Ему дают фрукты зимой, которые, честно говоря, необязательны. Природа средней полосы сама все устроила: летом мы едим яблоки, зимой — квашеную капусту. А сегодня родители расшибаются в лепешку, но покупают чаду что-то модное, везут на курорт. И не знают, не помнят, что самое главное — дать ребенку правильное воспитание, привести его в Церковь, размягчить его сердце, потому что оно не в состоянии, как правило, сразу полюбить невидимого Бога…

Ребенок не понимает, что Бог близко, Бог рядом, для него Он — абстракция. И вот для размягчения сердца маленькому человеку надо привить любовь к родителям, к младшим братьям и сестрам, к друзьям, к несчастным людям, к Родине, к искусству. К земному, но возвышенному. А вовсе не к йогурту. Любовь к йогурту только называется словом «любовь». Это страсть, переизбыток животного инстинкта, чревоугодие. Любовь к вещам отвращает душу от Бога, сбивает с лествицы, ведущей вверх. К сожалению, сегодняшняя забота родителей о детях — зачастую лестница, ведущая вниз. Душу надо развивать, взлетные мышцы души накачивать. Это долг родителей и настоящее выражение любви к ребенку как к существу, которому надо готовиться к вечной жизни.

Мама и папа — не только люди, дающие путевку в жизнь. Они дают путевку в вечность.

— Ирина Яковлевна, допустим, что в семье все хорошо, нет с воспитанием ребенка никаких особых проблем. Но как оградить детей от опасностей внешнего мира? От игровых автоматов, от порнографии, от грубости и непонимания сверстников, от всего того, что ранит и так или иначе огрубляет, портит, соблазняет?

— Это, может быть, главная трагедия воспитания ребенка сегодня. Детей некуда спрятать. И у многих людей, особенно православных, возникает вопрос: «В какую бы норку нам заползти с ребенком, где бы нам укрыться от страшной реальности?»…Я честно скажу: от ребенка, от подростка нельзя требовать, чтобы он совершал подвиг белой вороны. Он не монах-отшельник. Ему очень тяжело быть «не как все», потому что хочется нравиться друзьям, нравиться противоположному полу. И очень трудно быть тем, на кого показывают пальцем, над кем смеются. Но если завтра его будут учить людоедству, неужели родители тоже скажут: «Пусть учится, лишь бы не был белой вороной»?

Выход здесь в том, чтобы, с одной стороны, все-таки как можно дольше ребенка ограждать и помочь ему найти, пускай небольшое, окружение из таких же детей, как он. Вот почему так актуален вопрос о создании православных школ. Но с другой стороны, надо себе отдавать отчет в том, что долго в тихом углу отсидеться не удастся. Каждый из нас по мере своих сил и на том месте, которое он занимает в жизни, должен сделать все для того, чтобы те, кто занимается растлением детей, сами стали белыми воронами.

Мы все знаем, видим, что показывают по телевизору, какие журналы, вроде Cool и Coolgirl, продают нашим детям, что уже в школах ведется секспропаганда — если не прямо, то косвенно, с помощью интеграции в другие дисциплины. Если с этим не бороться, если этому не противостоять, мы детей не убережем. Я понимаю, что не все способны выходить на митинги, не все способны выступать, писать статьи, вообще участвовать в какой-то борьбе, противостоянии. Но каждый человек способен позвонить местному депутату, написать письмо в Государственную Думу, предупредить других родителей, чтобы они не покупали детям жуткие журналы. Почему мы должны в своей стране забиваться в щелочки, ощущать себя бесправными людьми на оккупированной территории? Представители власти — тоже родители. Со многими из них вполне можно разговаривать. Они поступают так, как принято в цивилизованном мире, потому что им хочется туда попасть, но их не интересует, что этот красивый мир предлагает вместе с бананами и апельсинами без очереди.

Нужно объяснять и показывать, что вся наша комфортная жизнь, в которой так много приятного, похожа на комплексный обед. Заказывая его, нельзя заплатить только за пирожное и съесть только его. Придется покупать и прокисший суп, и невкусный винегрет. Мы не сразу поняли, что вместе с удобствами новой жизни к нам пришли разрушительные смыслы, ведущие к смерти. Надо подумать: если бананы неотделимы от растлевающих детских журналов и программ по «секспросвету», может, мы без бананов как-нибудь проживем? Поели и хватит…

И еще. Сейчас мамы и папы должны тратить много времени на общение со своими детьми. Потому что чем больше общаешься с ребенком, тем меньше он будет смотреть телевизор, играть на деньги. Только если взрослые будут щедры на внимание…

— Ирина Яковлевна, мне кажется, что «трудных» детей нет. Есть «трудные» родители. Потому что дети — это, в какой-то мере, продолжение родителей…

— Наша первая публицистическая книга, написанная в соавторстве с Татьяной Львовной Шишовой, называлась «Книга для трудных родителей». Но все-таки это всего лишь смешное название. Конечно, есть и трудные дети. Есть дети с врожденной патологией, есть дети, неправильно воспитанные. Но родители неправильно их воспитывают из лучших чувств и, главное, следуя инструкциям специалистов. Кстати, вот еще одна опасность: излишнее доверие специалистам, которые якобы даже учат правильно любить детей. Это ерунда. Никто так хорошо не понимает своего ребенка, как родители. К тому же и специалисты сегодня бывают самые разные. В психологии, моей профессиональной области, очень много вреда происходит именно через психологов, которые берут на вооружение вреднейшие и глупейшие тренинги, принципы воспитания. Приведу пример.

Однажды мне позвонила женщина, беженка из Армении, и рассказала, что ее сына-девятиклассника развратил тренер по восточным единоборствам. Мальчик стал гомосексуалистом. Я ее спрашиваю: «Вы обращались к психологу?». Она говорит: «А как же? В кризисный центр я пошла. А мне сказали: «Мамаша, вас саму надо лечить, если вы диктуете пятнадцатилетнему сыну его сексуальную ориентацию»«. Вот что услышала эта несчастная женщина из карабахского селения, приехавшая в Россию ради того, чтобы ее муж-стекольщик что-нибудь смог заработать на пропитание семьи…

Поэтому сегодня очень важно родителям понять, что даже если дети у них трудные, то это не страшно. Они сами должны найти выход из положения в том случае, если у ребенка нет никакого серьезного отклонения, с которым, конечно, должен справляться психиатр. Пусть мама и папа сначала сами поищут пути исправления ребенка: построже его воспитывают, побольше ему запрещают, обращают на него внимание.

Конечно, многое исходит от родителей, очень многое. Те дети, которыми занимаемся мы с Татьяной Львовной Шишовой — дети в пограничных состояниях психики, имеют какую-то предрасположенность к невротичному поведению, потому что невротические конституции наследуются точно так же, как цвет глаз или форма носа. Но бывает, что родители совершенно нормальные, даже «толстокожие», и вот это несовпадение «тонкокожего» ребенка и «толстокожих» родителей тоже приводит к трудностям воспитания и поведения ребенка.

— Ирина Яковлевна, задам Вам последний вопрос. Мне кажется, что во времена, когда я была маленькой, дети были другими. Как директор Института демографии Вы можете спрогнозировать, какими они будут лет через сорок, что их будет волновать?

— Мне кажется, такие прогнозы делать невозможно, потому что, по моему внутреннему ощущению (я не могу это никак доказать), классическое поступательное движение истории окончилось. История теперь может поворачиваться резко — какими-то взрывами, какими-то толчками. Поэтому я даже и не буду напрягаться, чтобы делать прогноз, о котором вы просите.

Однако хочу сказать, что пока еще культурное ядро в коллективном бессознательном детей абсолютно сохранно. Вам только кажется, что они другие. Когда близко их узнаешь, а я вынуждена очень близко узнавать детей, приближаться к их нутру для того, чтобы им помочь по-настоящему, видно, что они — прежние. Ничего не изменилось. Их грязной волосатой рукой окунают в помои, а они сопротивляются, как могут. Приведу пример, который меня саму не перестает поражать.

Мы с Татьяной Львовной работаем с трудными детьми с помощью простейшего кукольного театра. Мы ведем театральную игру, которая обрывается на каждом занятии на самом интересном месте, как сказочный детектив. И во время наших маленьких спектаклей есть момент, когда дети и родители видят очень трогательную сцену встречи феи и принца. Принц только что был несчастным чудовищем из-за чар злой волшебницы. И вот он, расколдованный, обретает фею, свою невесту, с которой они были разлучены на тысячу лет. Мы сидим на корточках за ширмой, у меня и у Татьяны Львовны в руках по кукле: тряпичная фея и тряпичный принц. Мы показываем детям, что они целуются в конце своих злоключений. То есть фея и принц своими тряпичными мордочками дотрагиваются друг до друга, а я за ширмой чмокаю, изображая поцелуй. И в это время всегда смотрю в щелочку, которая есть в середине ширмы. И вижу потрясающую картину: девочки восьми-девяти лет уже с интересом смотрят на это. Они не отрывают глаз от сцены поцелуя, девочкам уже интересно знать про любовь. Не про безопасный секс, как думают некоторые, им хочется все знать про чувства… А мальчики того же возраста, которых окружает Бог знает что, которые уже могли заглянуть в эти жуткие подростковые журналы, жуткое видеть по телевизору, прочитать в газете, которую папа оставил на столе, они, увидев поцелуй принца и феи, смущенно хихикают и отворачиваются…

Вот как сохранно чувство стыда в детях, вот как они, бедняги, сопротивляются этому развращению, и как хочется их от этого оградить…

— Другими словами — надежда есть?

— Конечно. Только мы должны не просто надеяться. Уповая на Бога, мы должны жить достойно Его помощи.

Беседовала Наталья Волкова