Евгений Санин

ДАНЬ МОНОМАХА

Историческая драма

(Продолжение)

Дружинники и половцы

   (стараясь перекричать друг друга):

— Так! Так его!

— Бей русского под дых!

— Держись, Олбег, бывает и больнее!

— Ударь еще! Не оставляй в живых!

— Дави его сильней!

— Еще сильнее!!

— Поставь ему синяк, чтобы как днем

Он видел ночью…

— Эй, поганый!

Что делаешь — нечестный ведь прием!

— У половцев все честно!

— Окаянный!

— У вас и чести-то ведь нет в Степи!

— Жми, жми его!

— Да он неодолимый!

— Еще, еще немного потерпи!

— Вот так! Вот так!

— Хватай его, родимый!

Олбег, изловчившись, неожиданно подхватывает ханского сына и вертит у себя на плечах. Затем еще немного приподнимает и с силой бросает на пол.

Дружинники:

— Как он его!

— Вот сила у Олбега!

Итларь

(склоняясь над сыном, подбадривая):

— Все хорошо! Ты воин, ничего!…

     (подзывая слугу)

Вези его скорей в дом князь-Олега.

Там — лекарь грек, он вылечит его!

Ратибор

        (Мономаху):

— Не надо княже, хмурить брови!

Он сделал все, как ты сказал!

Ведь на змееныше – нет крови!

Мономах:

— Уйди! Пока не приказал…

Слуги выносят ханского сына. Мономах хочет сказать что-то Итларю, но тот не желает даже слушать его.

Итларь:

— Всё! Кончен пир! Мы сыты солью-хлебом!

       (Мономаху)

И если ты не дашь нам завтра дань,

То я клянусь змеей, землей и небом,

Мы послезавтра – начинаем брань!

Гридница. Слуги убирают столы и лавки после пира. Мономах, Гита и княжич Святослав. Врывается Ратибор.

Ратибор:

— Князь, поспеши: торопит хан Кидан!

Мономах:

— Так дай еще вина в дорогу хану!

   (сыну)

Поворотись, не стой, как истукан…

Плащ, шапка, меч, сапожки – всё по сану!

Гита:

— То – худшая из всех твоих затей!

Мономах:

— Ну что ты, моя лада, в слезы сразу?

Мы провожали ведь уже детей!

Гита:

— Да, как князей, но так – еще ни разу!

    (поправляя на сыне одежду)

Я помню до сих пор, как уезжал

Наш первенец Мстислав в ваш Новагород.

Но разве – посмотри! – он так дрожал?

Мономах:

— Так то ведь летом было, а не в холод!

  (сыну)

С тобой поедет десять человек.

Гита:

— Десяток гридней – против рати целой!

Мономах

      (жене, но явно успокаивая сына):

— Больше не надо – он же не навек,

Притом, одиннадцатый – самый смелый!

  (сыну)

Ну, что в дорогу мне сказать тебе?

Крепись, мужайся, ничего не бойся

И привыкай ко княжеской судьбе…

В дверях появляется Ратибор, но Мономах резким знаком удаляет его, не давая раскрыть и рта.

Мономах

          (Ратибору):

— Да что же это делается? Скройся!

Гита:

— С ребенком даже не дают проститься!

  (засовывая в карман сына деньги):

Вот тебе десять золотых монет —

В дороге может всякое случиться…

Ты правда не боишься сильно?

Святослав:

— Нет…

Гита

(оглядываясь на недовольно кашлянувшего мужа):

— Я это просто так… на всякий случай,

И на меня сердито не смотри!

Мономах:

— Ты понапрасну княжича не мучай,

А лучше дело… дело говори!

Гита

 (с недоумением):

— Какое еще может быть тут дело?

Мономах

— Тогда я сам напутствую его!

      (сыну, строго):

— Веди себя достойно, твердо, смело,

А главное – не бойся ничего!

Княжич согласно и быстро кивает, незаметно кулаком утирая нос.

Мономах

  (сыну):

— Ну вот, я все сказал. И – Бог с тобою!

Дай я тебя теперь благословлю

Вот так… так…так… отцовскую рукою!

Мономах осеняет сына большим крестом и только после этого целует в голову.

Мономах:

— И вытри слезы. Знаешь – не люблю!

В дверях снова появляется Ратибор и, похлопав по рукоятке меча, красноречивыми жестами показывает, что хан Кидан больше не будет ждать.

Мономах

   (Гите):

— Ну, что стоишь и ждешь беспечно?

Благословляй же сына, мать!

Гита:

— Что?.. А?.. Да-да, конечно!

(торопливо, вперемешку с частыми поцелуями, крестя сына):

Я плохо стала понимать…

Мономах, Гита и Святослав выходят.

Как только слуги выносят последний стол, в гриднице появляются Ратибор и Олбег.

Ратибор

(Олбегу — выгнав остававшихся слуг):

— Отряд готов?

Олбег:

— Да, если что – не медля!

Ратибор

(хмуро):

— Вот это «если что» — страшней огня!

И как он не поймет, что это не для —

Его, его детей, жены, меня?!

        (после короткого раздумья):

Что наши торки?

Олбег:

— Согласились тоже!

Ратибор:

— То – хорошо. Аж отлегло в груди!

На половцев они точь-в-точь похожи…

Ты им одежду степняков найди!

Олбег:

— Уже достал!

Ратибор:

— А что изба-истобка?

Олбег:

— Как ты велел, сказал я мастерам!

Ратибор:

— Добавь, чтоб крышу сделали торопко!

    (усмехнувшись)

— То есть, не сделали… Скажи, проверю сам!

        (опять немного подумав)

Пока что все… Как главное услышим,

По моему сигналу и начнем!

Пошли!

Ратибор с сыном уходят. Вошедшие слуги начинают гасить свечи.

Летописец:

— И это тоже мы запишем —

Как темные дела творятся днем…

Входят расстроенные Мономах и Гита. В гриднице темно. Горит только один канделябр с тремя зажженными свечами. Они останавливаются около него.

Мономах:

— Вот и уехали. Ты успокойся, лада!

Гита:

— Прошу меня не трогать! Как ты мог?

Мономах:

— Не буду, хорошо…Так было надо!

Гита:

— Все надо…надо…надо… О, мой Бог!

Гита:

— Ведь он – мой сын!

Мономах:

— Мой, между прочим, тоже!

Гита:

— Тем более! Так шел к моим рукам,

Так ласков был, а ты его, о Боже,

Отдал на растерзанье степнякам!

Мономах:

— Да ничего, поверь мне, не случится!

Гита:

— Как ничего? И как спокойно ждать?

Ты что, не видел этих ханов лица?

Я б и раба им не решилась дать!

Нельзя играть так мальчика судьбою!

Всё это, князь, сведет меня с ума…

Мономах:

— Ну, раз уж мы на титулы с тобою,

Княгиня, ты должна понять сама!

Во-первых, он не мальчик, а мужчина —

Ему не к лику кружевная вязь!

Он воин, и на это есть причина,

Ты видела ее сегодня…

Гита:

— Князь!

Мономах

           (не давая ей говорить):

— Второе есть. Он – княжич. Это значит

Вести дружину за собою в бой,

Когда охрана по бокам лишь скачет,

И только враг бывает пред тобой!

Вот почему мы сызмальства их учим

Скакать, стрелять, рубить, колоть и бить…

Ты все твердила, что напрасно мучим!

А мы – любя! Чтоб позже не сгубить… https://www.rulit.me/books/my-do-nas-calibre-0-8-61-read-260312-105.html