Будущий старец родился 25 июля 1924 г., в день Успения святой Анны. При крещении младенца родители собрались дать ему имя деда – Христос, однако Промыслом Божиим все произошло иначе.

Рассказывает игумен монастыря Ватопед Ефрем: «Святой Арсений, никого не спрашивая, опустил младенца в купель, провозгласил: «Крещается Арсений». Там были все родственники, и дяди и тети. Они все начали кричать и возмущаться, обижаться на отца Арсения. «Да кто он такой? Не спросил никого!» – он и правда никого не спросил «Дал ему свое имя! Он тщеславный! А еще святого из себя строит!» Святой Арсений слышал это, конечно, но продолжал Таинство святого крещения со страхом Божиим. Как только закончилось Таинство, святой Арсений пригласил всех и говорит: «Не кричите, не осуждайте меня, потому что этим грешите». Когда я взял ребенка и должен был сказать «Крещается раб Божий», увидел светлый крест на его лбу, и Благодать в тот момент мне сообщила: «Он станет твоим преемником».

Маленький Арсений учился у своих родителей благоговению к Богу и жертвенному служению людям. Вместо сказок и детских историй они рассказывали ему о жизни и чудесах преподобного Арсения.

Вторым человеком после преподобного Арсения, который оказал самое благотворное влияние на всю жизнь старца, была его мать. Он чувствовал к ней особую любовь и помогал ей, насколько было в его силах. От нее он научился смиренномудрию. Мать советовала ему не стараться побеждать сверстников в играх (за быстрые ноги мальчика называли «беженцем»), чтобы потом не гордиться, и даже не стремиться первым занимать место в шеренге одноклассников, потому что, как она говорила, «первым или последним ты туда встанешь – никакой разницы нет».

Мать учила детей воздержанию: не разрешала ничего есть до тех пор, пока не придет время принятия пищи. Нарушение этого правила она считала тяжелым грехом, подобным блуду. С детства Арсений предпочитал безвкусную пищу, которую вдобавок не солил, чтобы не пить много воды. Свою одежду он стирал сам. Она учила его никогда не произносить имя искусителя – диавола.

Выучившись читать, Арсений раздобыл Священное Писание и каждый день изучал Святое Евангелие, зачитывался житиями святых. Его старший брат прятал от него книги, опасаясь, что это увлечение плохо отразится на учебе мальчика. Однако под великие праздники Арсений упорно не ложился спать, зажигал лампадку и молился, всю ночь простаивая на ногах. Тогда брат силой укладывал его в кровать, закутывая одеялами.

Как-то один из друзей старшего брата Арсения, Костас, рассказал подростку теорию Дарвина. «Пойду помолюсь, – решил мальчик, – и если Христос – Бог, то Он явится мне, чтобы я перестал колебаться в вере. Он даст знак – тенью, голосом или чем-то подобным».

Уединившись, он начал класть поклоны и молиться – так продолжалось несколько часов подряд. Совершенно выбившись из сил, он остановился и неожиданно вспомнил произнесенную Костасом фразу: «Я признаю, что Христос был Человеком выдающимся – праведным, добродетельным. Его соплеменники позавидовали Его добродетели и осудили Его на смерть». Арсений подумал: «Раз Христос был таким, то даже если Он был просто Человеком, Его стоит полюбить, послушаться и принести себя в жертву ради Него. Мне не нужен ни рай, ни что-нибудь подобное. На все жертвы стоит идти ради лишь Его святости и Его добродетели»

После этого мальчику – в преизобилии Света – явился Сам Христос. «Я видел Его от пояса и выше, – вспоминал старец Паисий. – Он взглянул на меня со многою любовью и сказал: «Аз есмь воскрешение и живот: веруяй в Мя, аще и умрет, оживет» (Ин. 11:25).

Те же самые слова были написаны в раскрытом Евангелии, которое Он держал в Своей левой руке».

После этого события Арсений стал подвизаться с еще большей ревностью. Если кто-нибудь предлагал сосватать ему невесту, он решительно возражал: «Я буду монахом».

По свидетельствам одноклассников старца, в начальной школе он был прилежным учеником. Сияющие глаза мальчика были столь живыми и выразительными, что его прозвали «Гумбисья» (светлячок). Однако гимназии в Конице не было, и учиться дальше Арсению не пришлось. Дабы поддержать семью, он начал работать плотником, искренне полюбив ремесло Господа Иисуса Христа.

На вопрос: «Не жалеет ли он, что не получил образования?» – старец впоследствии отвечал отрицательно. Только о незнании древнегреческого языка он немного сожалел: «Если бы я окончил хотя бы пару классов средней школы, то я понимал бы лучше Священное Писание и Святых Отцов».

От природы он был художником и поэтом, писал стихи, тропари, умел рисовать. Если брался за что-то своими руками, то делал безупречно: мастерил окна и двери, нашивал потолки и стелил полы, вырезал иконостасы и изготавливал даже гробы, за которые никогда не брал денег, сочувствуя таким образом человеческой боли.

Часто Арсений видел, как мать плачет и переживает за братьев, сражавшихся на войне. В это время он был утешением и поддержкой семье и на время отложил мысли о монашестве. Позже старец скажет: «Странничество – это не значит самому устроиться поудобнее, а родные пусть пропадают пропадом».

В доме он взял на себя все крестьянские работы, которых было очень много. В помощь ему родители наняли работника, но человек этот оказался бессовестным. Он садился на лошадь и ехал верхом, а Арсений едва поспевал за ним пешком. Работник выглядел как хозяин, а Арсений – как батрак. Однако юноша никогда не приказывал ему работать, но много трудился сам, а работник – когда имел настроение. Более того, беря лошадей на пастбище, Арсений снимал с них седла, которые нес на своей спине. Он предпочитал страдать и уставать сам, но не утомлять животных.

ИСТОЧНИК: https://pravoslavie.ru/100125.html