В одном небольшом городе жил умный и красивый мальчик. Звали его Сергей. Только сердце у него было злое и холодное как лед. В классе он считался лидером и забиякой, ибо язык его был остер как кинжал. Всем одноклассникам он придумывал обидные прозвища. Если маленький — Кнопка, если толстый, значит Жирный. И фамилию обязательно переиначит. Если Козловский — в Козла, если Ведерников — в Ведро. Свое словесное хулиганство он называл игрой в псевдонимы. Но не приведи Господи иметь какой-либо физический недостаток (косоглазие или заикание) — тут уже совсем не жди пощады. Высмеет обязательно. Доставалось и учителям, спорил с ними, пререкался, и это непослушание старшим он называл игрой в дискуссии.

Ох уж эти его насмешки! Ребята, конечно, были недовольны, сначала они злились и тоже обзывались, потом привыкли и даже откликались на прозвища. Но в классе царила атмосфера недоверия, настороженности и даже вражды. Чтобы как-то расположить к себе ребят, Сережа придумал кличку и для себя — Лоб, которая якобы выражала его интеллектуальные способности, ведь он собирался стать журналистом или писателем.

Но в середине учебного года в классе появилась новенькая, и все изменилось. Звали девочку Ксенией. Ее родителей направили за границу в командировку, и она переехала жить к бабушке и стала учиться в их школе.

Ксения сразу понравилась Сергею. Она тоже была умной и красивой, только сердце у нее было доброе и ласковое. Ксюша со всеми подружилась, всем улыбается, каждому нужное слово подберет. Сергей обидит, Ксения утешит.

Потянулись к ней одноклассники. А Сергей стал терять авторитет, его не только перестали бояться, но даже и замечать.

Ох, как он злился, все кличку пытался придумать для новенькой, но ничего не получалось. Начнет думать, к чему бы придраться, представит ее лицо радостное, глаза добрые, две косы русые, ну просто ангел. Извелся весь от злости, рассеянным стал и даже похудел.

А у новенькой все хорошо, радуется жизни, учится на “отлично”, везде успевает — и в музыкальную школу, и в бассейн. А еще бабушка научила ее печь пирожки и печенье, так она свою выпечку в школу приносит и всех угощает. И стали одноклассники от Сережиной жвачки отказываться, ведь домашние пирожки с румяной корочкой вкуснее.

“Ну ничего, — думал Сергей, — не может человек всегда быть добрым, где-нибудь обязательно оплошает, тут и покажу всем свое остроумие”.

Как-то раз принесла Ксения фигурное печенье, искусно завернутое в красивую золотую бумагу, разложила его по партам, а сама вся светится. Получился настоящий праздник: ребятам весело, бумагой шуршат, угощаются, новенькую благодарят, а Роман стал стихи читать для нее. Это был предел Сережиному терпению. “Пора с этим кончать”, — подумал он. Решительно сгреб печенье со своей парты и швырнул его на парту Ксении.

— Не хочу есть твое печенье, меня уже тошнит от него, и от фантиков твоих, и от тебя. Вот так! С сегодняшнего дня буду звать тебя Фантиком. Потому что ты — сплошная показуха, как пустой фантик. Не верю я тебе!

Все притихли и ждали, что будет дальше. Лицо Ксении было совершенно спокойным, как и голос:

— Ты ведешь себя как маленький Кай, которого поцеловала Снежная королева, и сердце его превратилось в кусок льда.

— Никто меня не целовал, я никому не позволяю себя целовать!

— Тогда я поцелую тебя, как Герда Кая — по-дружески, чтобы растопить твое холодное сердце. — И поцеловала его в щеку.

Смех одноклассников обрушился на Сергея, он стал красным как рак. Над ним еще никто никогда не смеялся, и это ему было неприятно. Куда только подевались его смелость и остроумие. Он сжал кулаки от злости и выбежал из класса.

В эту ночь Сергей долго не мог уснуть, в ушах стоял смех ребят, а щеку обжигал поцелуй Ксении. Беспокойные мысли сменяли друг друга, и на душе было тяжело. “Почему меня никто не любит, неужели я такой плохой, ведь за всю жизнь пальцем никого не тронул, ну а если словом кого задел, так это же не больно.

А если больно? Ведь мне сейчас именно больно, а что болит? Сердце. Странно как-то, до этого дня я о нем вообще не думал. Язык был главным моим оружием, А с кем воевал? С мамой, папой, младшей сестренкой, учителями, одноклассниками… Так что же получается, они все мои враги? Нет, конечно. Родители меня любят, просто у них не хватает для меня времени — “крутятся”. Сестренка Оленька тоже меня любит — так и ходит за мной по пятам, просит уделить ей внимание. Учителя хотят дать мне знания, без одноклассников было бы скучно.

Как-то папа сказал маме, что у меня начался переходный возраст, поэтому я такой колючий и на меня не надо обижаться. А что будет со мной, когда пройдет мой “колючий” возраст? Будут ли они меня по-прежнему любить и прощать? Или я так всех достану своим языком, что буду вызывать у них только раздражение и досаду? Что мне делать? Молчать, молчать, сколько хватит сил”. С этим и уснул.

На следующий день Сергей пришел в школу мрачнее тучи, ни с кем не разговаривал, только головой кивал. Ребята решили, что он обиделся, но никто его не пожалел. Только Ксения подошла и попросила прощения за вчерашнюю неудачную шутку. Сергей ничего не ответил.

Так прошло несколько дней, уже и родители, и учителя заметили в нем эту перемену. Не заболел ли он — спрашивали все. Одноклассники сочувствуют, учителя двоек не ставят за молчание, Ксения ходит виноватая, мама возле него хлопочет, а он никому ничего не объясняет. Радуется в душе, что опять в центре внимания.

Сергей стал демонстративно приходить в класс последним, а уходить первым.

Как-то раз после урока физкультуры он, выходя из раздевалки, в коридоре на полу нашел цепочку с крестиком. Эту необычную находку он принес домой.

“Интересно, кто у нас в классе носит крестик? Наверное, кто-то из девчонок».

На следующий день Сергей стал посередине класса и спросил:

— Чей это крестик?

— О, сенсация, Железный Лоб заговорил! — в классе началось оживление.

— Мой! — крикнула Ксения и подбежала к Сергею. Протянув руку, она быстро стала говорить: — Как я тебе благодарна, уже думала, что потеряла его, так расстроилась, и бабушка моя огорчилась. Вот радость-то! — Ее глаза излучали восторг.

— Бери и больше не теряй, а цепочку я починил.

— Еще раз спасибо, Сережа.

— Да не за что… Фантик.

Это слово само слетело с губ, он не хотел его произносить, но было уже поздно. В классе стояла тишина, и в этой тишине прозвучал твердый голос Ксении:

— Запомни раз и навсегда, что я никогда не буду Фантиком, Бантиком или Конфеткой. У меня есть имя, которое дали мне родители в честь святой блаженной Ксении Петербургской, и б февраля у меня были именины, поэтому я и приносила печенье.

Она повернулась и медленно пошла к своей парте, но глаза, всегда выдававшие ее, выдали и теперь — в них были слезы.

Роман, сидящий за соседней партой, громко прошептал:

— Хочешь, я ему в ухо дам? И все услышали тихий ответ:

— Нет, не хочу.

Сергею впервые стало стыдно за свои слова: это кусок льда в груди дал уже вторую трещину, но до весны в душе было еще далеко…

А пока Сергею было очень плохо. Один голос внутри возмущался… Другой просил: “Я хочу, чтобы меня любили, чтобы у меня были друзья, хочу помириться с Ксенией”.

А тут еще на уроке литературы Александра Никифоровна рассказала, как Лермонтов погиб на дуэли из-за насмешки. Казалось бы, пустяк, мелочь, а из-за нее не стало человека — молодого, красивого, талантливого.

“А вдруг и я из-за своего языка погибну? Что же делать? Одного желания исправиться мало, нужны поступки, нужны новые слова. Как, например, сказать вслух слово “прости” девочке, которая мне нравится (да, нравится!), и ребятам, которые так долго меня терпели, и, конечно же, родителям, которые все мне прощали и никогда меня не пороли, а, наверное, надо было. Как?”

Первый шаг сделала Ксения. Ей стало жалко Сергея, потому что ее доброе сердце чувствовало ту внутреннюю борьбу, которая в нем происходила. Однажды во время перемены она подошла к нему и протянула книгу:

— Возьми, почитай. Это “Жития святых”. Книга, правда, толстая, но я сделала две закладки, там, где говорится о блаженной Ксении Петербургской и преподобном Сергии Радонежском. И ты все поймешь.

— Спасибо, — сухо сказал Сергей и быстро сунул книгу в портфель, чтобы никто не увидел.

“Как может книга, тем более такая старая, решить мои проблемы? — размышлял он по дороге домой. — Вот если бы попасть на прием к психоаналитику, он бы все разъяснил и дал толковый совет”.

Дома книгой заинтересовалась Сережина мама и попросила дать почитать, потом книгу читал папа, даже Оленька ее листала, потому что там картинки, только Сергей ее даже не открыл.

Началась эпидемия гриппа, полкласса заболело за несколько дней, в том числе и Сергей. Он совсем ослаб и ему ничего не хотелось — ни телевизор смотреть, ни на компьютере играть, ни музыку слушать. И тут сестренка приносит книгу Ксении и кладет ему на кровать. Он открыл “Жития” на закладке и стал читать. Книга потрясла его. Это было что-то новое и необычное. Ее невозможно было читать спокойно. Встречалось много новых слов, красивых, но непривычных: святость, праведность, добродетель, благочестие… Сергей не выпускал “Жития” из рук все дни, пока болел. Накопилось много вопросов. Кто ответит?

— Мама, в честь кого вы назвали меня Сергеем?

— Так звали твоего дедушку, — ответила мама.

— А дедушку в честь кого?

— В честь его дедушки.

— А прадедушку в честь кого?

— Не знаю.

Придя в класс после болезни, Сергей решительно подошел к Ксении. Поздоровался и, вернув книгу, обернутую в красивую бумагу, сказал:

— У меня есть вопросы, — он решил с этого дня быть немногословным.

— Тебе лучше с моей бабушкой поговорить, она преподает Закон Божий в Воскресной школе.

— А как я с ней встречусь?

— Я приглашаю тебя сегодня в гости, после занятий и пойдем.

После уроков Сергей и Ксения шли не спеша через парк к дому бабушки Веры Захаровны. Сергей нес два портфеля, а Ксения размахивала руками как крыльями, рассказывала ему о Боге, о Его творениях, о том, как Он все чудесно устроил. Ее глаза блестели, несколько прядей волос выбилось из-под вязаной шапочки.

“Какая она красивая! — подумал Сергей. Ему нравилось в ней все: и лицо, и голос, и манера говорить. — Надо попросить у нее прощения… Но только не сейчас”.

Вера Захаровна как раз приготовила обед и ожидала внучку из школы.

Ксения представила гостя:

— Бабушка, познакомься: это Сергей, мой одноклассник и друг.

Сергей смутился от слова “друг”. Друг — какое теплое слово, оно греет сердце. Но еще больше он смутился от слов Веры Захаровны:

— Это, наверное, тот отрок, за которого мы с тобой молимся.

Сережа тотчас понял, что в этом доме думали о нем и сопереживали ему. Он с трудом выжал из себя единственное слово:

— Спасибо.

Обедали в гостиной, где не было традиционного телевизора и ковров, а на стенах висели фотографии и иконы.

Ксения прочитала молитву и перекрестила еду. Дома Сергей обычно оценивал мамину стряпню по пятибалльной системе, да еще с комментариями. Он и сейчас хотел сказать, что все приготовлено на “отлично”, но вовремя спохватился, и вообще больше слушал, чем говорил…

Вера Захаровна рассказывала о православной вере, дала почитать книгу “Закон Божий” и хотела подарить Библию, но Сергей вспомнил, что Библия у них дома есть.

На прощанье Вера Захаровна предложила:

— Завтра воскресенье, приходи в Воскресную школу, поговорим еще.

Наступивший день был холодный и ветреный, но Сергей этого не замечал. Он шел быстро, опустив глаза в землю и погрузившись в свои мысли. Сережа боялся опоздать — возле церкви его будет ждать Ксения, и они вместе пойдут на занятия.

Сегодня Ксения выглядела как-то необычно: на голове у нее был белый пушистый платок, а из-под полушубка виднелась длинная темная юбка, но глаза и улыбка были теми же.

— Зайдем в храм, служба закончилась, но можно поставить свечки, — сказала Ксения и протянула Сергею свечу.

В храме было тепло, а мягкий свет и запах ладана умиротворяли. Ребята подошли к иконе Сергия Радонежского, перекрестились, поставили свечи и попросили у святого помощи в учебе. В другом приделе церкви хор пел панихиду. И опять Сергей поймал себя на мысли, что слышит особенные слова: Царство Небесное, вечная память…

В Воскресной школе Ксения познакомила Сергея с ребятами. Традиционных парт не было, столы стояли полукругом. Вера Захаровна поведала о Божественном даре — слове, о сокровищах языка, просила беречь его, ибо язык — это душа народа.

В конце занятий она предложила всем сказать соседу что-нибудь хорошее. Ребята желали друг другу здоровья, успехов в учебе, хороших друзей, мира в душе, терпения. Дошла очередь и до Сергея. Он повернулся к Ксении и сказал только одно слово:

— Прости.

Ксения, как всегда, улыбнулась и ответила:

— Бог простит! И ты меня прости… А я хочу тебе пожелать стать хорошим писателем и добрым человеком.

После занятий ребята шли вместе, не хотелось расходиться. Сергею показалось, что на улице стало теплее, не было холодного ветра, снег подтаял.

— Скоро весна! — заметил Сергей.

— В твоей душе весна уже наступила! — ответила Ксения.  https://azbyka.ru/fiction/nebesnyj-gost/