На новогодних каникулах Сережа Кириллов поехал в бабушке в деревню. Городская слякоть осталась позади; за окном автобуса тянулись бескрайние поля. Несмело порошил снег. Бабушка встретила Сережу на остановке и по пути домой рассказала последние деревенские новости.

Рисунок Федора Гаазе

— Священника к нам из города прислали,— между прочим сказала она.— Он даром что молодой, да такой ученый… Академию в Москве закончил! — Слово «академия» бабушка произнесла шепотом, будто раскрывая внуку какую-то страшную тайну.— В храме тепла нет, мороз, а он все равно служит. Купол худой, снег идет, а ему все нипочем.

Перекусив с дороги горячими постными пирогами, Сережа решил сходить в сельский храм. Огромная каменная церковь с обвалившимся куполом стояла высоко на пригорке. На дверях висел новый замок, окна были затянуты полиэтиленом. У входа прикреплен лист с расписанием богослужений. «3 января. Божественная литургия. Начало в 9.00». Внизу стояла подпись: «Настоятель Михаило-Архангельского храма священник Николай Ильин».

— Отлично,— подумал мальчик.— Завтра придем, помолимся.

* * *

Отец Николай оказался худым широкоплечим человеком с черной, как смоль, бородой. Узнав, что Сережа умеет пономарить, батюшка сразу же позвал его в алтарь. Храм как снаружи, так и внутри пребывал в страшном запустении. Через обвалившийся купол было видно зимнее небо. Иконостас отсутствовал вовсе. Пол раскатан колесами грузовиков с тех времен, когда в церкви располагался склад зерна. Задувая лампады и свечи, разгуливал студеный ветер.

Батюшка, облачившись, начал Литургию. Хор, состоящий всего из двух человек — молодой женщины и девочки с выбившимися из-под платка русыми косичками, звонко пропел: «Аминь». Сережа, греясь около электроплитки, на которой он разжигал уголь для кадила, почему-то сразу понял, что это матушка отца Николая и его дочь. В храме, кроме них, никого не было: видимо, сельчане были не великие молитвенники.

По окончании службы мальчик прочитал для батюшки благодарственные молитвы и вышел из храма. Но не успел он сделать и двадцати шагов, как в спину ему ударил снежок. Сережа рассерженно повернулся. У выхода из церкви стояла та девочка с русыми косичками и лепила второй снежок.

— Читать молитвы-то ты не умеешь,— улыбаясь, сказала она.— Двоечник!

— Я?! — от удивления задохнулся мальчик.— Да я с третьего класса в храме читаю. Утреннее и вечернее правило наизусть знаю.

— Не умеешь,— повторила она,— и, размахнувшись, снова запустила в Сережу снежком.

В общем, они подружились. Оказалось, что это действительно дочь отца Николая. Зовут ее Аней, и учится она в деревенской школе, в пятом классе, в котором всего три человека, а Анина мама в той же школе работает учительницей.

— А у тебя дома в этом году елка есть? — вдруг спросила девочка.

— Конечно, есть,— мальчик пожал плечами.

— А у нас нет, мы недавно приехали, купить не успели, а в лесу папа рубить не разрешает. Может, к Рождеству где-нибудь раздобудем.

Сережа проводил свою новую знакомую домой. Аня сказала, что знает, где в здешних окрестно­стях есть крутая-прекрутая гора, откуда можно будет завтра покататься на санках.

— Если ты, конечно, не забоишься,— добавила она.

— Я?! Да я в городе с таких гор катаюсь, где разгоняешься до скорости света! — возмутился мальчик.

* * *

Наступил Рождественский сочельник. Накануне всю ночь падал снег, а утром вышло яркое солн­це и завернул небольшой морозец.

Сережа с Аней до обеда убирались в храме. Мальчик долил в лампады масло, прибрался в алтаре и начистил кадило. Девочка разложила ноты. Затем отправились по домам.

— Что тебе на Рождество подарить? — спросил Сережа.

— Ничего не надо,— улыбнулась девочка.— У меня все есть.

— Как это?

— А вот так. Если бы ты смог подарить мне что-нибудь необычное…

— Проси что хочешь!

— Я ведь могу такое попросить, чего ты сделать не сможешь.— Они подошли ко двору, где жила Аня. Девочка отворила калитку и шагнула к дому.— Я, может быть, хочу, чтобы на вон той нашей березе мандарины росли.— Она показала рукой на березу, которая росла посреди двора и, засмеявшись, убежала домой.

Сереже от обиды хотелось плакать. «Чего она надо мной все время смеется? — думал он.— Ладно, я ей покажу, что Сергий Кириллов слов на ветер не бросает».

Мальчик направился в единственный сельский магазин. За прилавком дремала продавщица.

— Мандаринов нет,— вяло отозвалась она,— еще перед Новым годом кончились.

— А где есть? — растерянно спросил мальчик.

— Не знаю. Может быть, в городе.

Сережа, повесив голову, вышел из магазина и побрел восвояси. Отойдя на полсотни шагов, он услышал, что его окликнули.

— В Мироновке мандарины есть,— приот­крыв дверь, крикнула из магазина продавщица.— Я туда сейчас звонила.

— Хорошо! — ответил мальчик и стремглав кинулся домой.

* * *

Дома он отыскал в сарае дедовы охотничьи лыжи, натер их специальной смазкой, подладил крепления и вышел со двора. До Мироновки было по дороге восемь километров, напрямую через лес — около трех. На опушке Сережа надел лыжи и, выдыхая на бегу клубы пара, скрылся в лесу. Под полозьями хрумкал снег. В лесу стояла звенящая тишина. Там и сям виднелись заячьи следы. Мальчику стало совсем страшно, когда нужно было переходить через замерзшую реку. Кое-где, вылизанный ветром, виднелся серо-зеленый лед, под которым скрылась студеная водная толща. Но мандарины в Мироновке действительно были. На обратном пути очень быстро стало темнеть. Лес уже почти утонул в морозном зимнем мраке, как впереди между деревьями показались огоньки бабушкиной деревни. Дома Сережа наскоро перекусил сочивом и, взяв прочную шелковую нитку с большой иглой, к каждому мандарину приделал петлю, чтобы можно было повесить на ветки…

«Я тоже с юмором»,— подойдя к Аниному дому, подумал про себя мальчик. Он перелез через забор, подошел к березе и, дотянувшись до нижних ветвей, начал развешивать мандарины, радуясь своей находчивости.

Вдруг краем глаза он увидел, как через двор по снегу на него несется нечто черное, и, к своему ужасу, понял, что это Анин дворовый пес, которого вечерами обычно спускали с цепи. В мгновение ока мальчик оказался на макушке дерева. Пес, клацнув зубами, залился лаем. Из дома на шум выскочили Аня, отец Николай и матушка. Пса посадили на цепь.

— А вы шутник, молодой человек,— сказал батюшка, посматривая то на сидящего на макушке березы Сережу, то на развешанные на ветвях мандарины.

Сережа, покраснев от стыда до корней волос, слез с дерева.

— А нам елку пожертвовали,— когда ушли взрослые, сказала Аня.— А игрушек не пожертвовали. Предлагаю нарядить ее твоими мандаринами. Это будет для меня самым лучшим рождественским подарком.

* * *

Наступило Рождество. В храме шла Литургия. Через обрушившийся купол снова падал снег, устилая пол церкви белым пушистым ковром. После службы Аня пригласила Сережу в гости, где их ждало праздничное угощение и самая не­обычная в мире елка.

ИСТОЧНИК: http://www.pravoslavie.ru/44023.html