Монах Симеон Афонский (иеромонах Симон Безкровный) – это подвижник наших дней, который уже много лет несет свой монашеский крест на Святой Горе Афон. Зовут его Симон (Безкровный), а литературный псевдоним «Симеон» он использует в память о своем отце – тоже афонском подвижнике, который около двадцати лет назад скончался на Афоне. Ничего странного или необычного в том, чтобы пользоваться псевдонимом. Например, имя своего учителя взял такой известный в православном мире писатель и святой, как Симеон Новый Богослов.
Писать свои книги отец Симеон Афонский начал уже довольно давно, но только в последнее время они получили широкую известность. Скорее всего, так случилось потому, что современный человек особенно нуждается в духовном слове, которое было бы сказано на понятном для него языке, а именно этим качеством в первую очередь обладают труды монаха Симеона. Еще раз повторюсь – очень многие из тех, кого я знаю, пришли к Богу в том числе через эти книги.
Константин Яцкевич
Источник: https://koppel.pro/diary/monakh-simeon-afonskiy-ieromonakh-simon-bezkrovnyy-10343
Суровей час. Угрюмее природа.
Реки победной одинокий марш.
Неуловимее граница перехода
Души в темнеющий пейзаж.
Когда она от холода устанет,
Как зверь, в клубок свернется и уснет,
Сильней зима снегами одурманит,
Слабей весна под льдинами вздохнет.
1978 г., Душанбе. ОПБЛ
Горечь слов на ветру прозвенит,
Станет звук их невнятен и груб.
Ты простишься, а сердце щемит,
И дыханье, сорвавшись, летит,
Повторяя движение губ.
Тебя обнял дорог поворот,
Чтоб с собою увлечь навсегда.
Та река, что в пространство течет,
В нем конец и начало берет
И уходит в него без следа.
И сквозь утра горячую плоть
Ты дороги почувствуешь дрожь.
Даль откроет глаза и вздохнет,
И безмолвно тебя позовет,
И в нее ты навеки уйдешь.
1980 г., Душанбе. ОПБЛ
Содрогнется во сне и наклонится ветвь,
Изогнется излука, реки преломляя поток.
Час приходит, и ласковый свет,
Обессилев, ложится у ног.
Вновь очертится круг над обличьями дня,
Бесконечной дутою охватит молчанье долин.
Ночь отступит, и вечность проникнет в меня
И заполнит до самых глубин.
Вновь исчезнут границы привычных вещей,
Если в них устремлю я внимательный взор,
И предстанет их суть, и душа содрогнется пред ней
И полюбит ее с этих пор.
1980 г., Душанбе. ОПБЛ
Как будто снова синь над бором
Псалмы читает наизусть,
И Божья Матерь омофором
Хранит от бед Святую Русь!
1990 г., ТСЛ
Занялся неспешно свет березовый
В милой роще шелковых волос.
Ты — моя единственная родина
С озером невыплаканных слез!
Дай же вечно любоваться зорями
Доброго и милого лица!
Навсегда я с тихими озерами
Глаз твоих без края и конца.
1980 г., Душанбе. ОПБЛ
Врываясь в окна, звон воскресный
Зовет сиянием креста,
Как будто снова с поднебесья
К нам руки тянутся Христа!
Ах, синь какая! До боли в глазах!
Земля открывает лик,
И солнце играет на куполах,
Певучий рождая блик!
Как редкое чудо, над стыком полей,
На миг замедлив полет,
Под благовест белая стая церквей
По озеру неба плывет!
И вторят ей рощи, и леса клин,
И гомон далекий села…
Ах, эта милая в небе синь
С иконы, что ли, сошла?
Март 1990 г., ТСЛ
Преподобный Сергий
С Божьей книгой сокровенною
Наслаждался ты в глуши
Молчаливою беседою
О спасении души.
Не вела дорожка торная
К одинокому жилью.
Только ночь бродила черная
И стучала в дверь твою.
От лучины дым кудрявился.
Спаса лик приветлив был,
До земли Ему ты кланялся
И за все благодарил.
Февраль 1990 г., ТСЛ
ИСТОЧНИК: http://www.isihazm.ru/?id=178
Все лицо в слезах
На перевале,
Где стаял снег,
Что там? Облако родилось…
Как трудно теперь услышать
На городских перекрестках
Аромат цветущей сливы!
Мальвы юности родной,
Вам отцвесть не суждено
В памяти моей…
При свете молнии
Тень свою вижу —
Дрожит на камне.
В диких скалах
Дождь заплутал —
Уйдет и вновь спешит обратно.
Быстрая речка в горах.
Глянешь — берега ее
Убегают вспять.
Какое прекрасное трио —
Подпевают путнику соловей в саду
И кукушка со склона горы!
Один-единственный плод
Созрел на горном буке —
Луна сияет в ветвях.
Снова в путь!
Над остывшим очагом
Вьются комары.
Ветер стучит — барабанщик —
По упавшим деревьям и пням
Осень не за горами…
Желтый лист и зеленый
Рядышком улеглись —
Осиротела кленовая ветка.
О чем только не вспомнишь
В долгий осенний дождь,
Лежа в старой палатке…
Как похорошела вершина
От первого снега…
Прощайте, теплые дни!
Печальный крик совы —
Осени клич. В полном блеске
Встает над хребтом луна.
Все лицо в слезах…
Но как приятно греть руки
Зимой у костра!
В поблекшем небе
Лист спешит за листом.
Осенний ветер.
Осень в горах.
Всюду молчанье.
А в сердце — тысячи дум.
Кружит летний хоровод:
На поляне — светлячки,
А в небе — июньские звезды.
Майская гроза
Не помеха для хорошей песни…
Не так ли, соловей?
Ну и ливень!
Хлещет как из ведра!
Соловьиным трелям даже он не помеха!
Вот блеснул светлячок.
Чуть попозже — другой.
А за ними — вечерние звезды!
Вот он — август.
На одной ветке зреют
Яблоки и новый месяц!
Высоко-высоко,
Словно с самой луны,
Каркает ворона.
Пусть неуклюжи стихи мои,
Неумелы и неискусны,
И все же…
1991 г., Абхазия
ЦВЕТИ, ЗАРЯ МОЯ, ЦВЕТИ
О. Кириллу Павлову
Цвети, заря моя, цвети!
Продли в горах свой праздник дольше.
Как блудный сын, спешу войти
В зеленый храм сосновой рощи.
Раскаты всенощной гремят,
Поет умильно птичий клирос.
Я становлюсь в последний ряд,
Снискать надеясь Божью милость.
Она придет, как первый луч,
Когда звезда взойдет с востока,
И свежим снегом с горных круч
Очистит душу от порока!
И мне, как грешнику, в укор,
Наказ оставит, строг и четок,
Что жить возможно в царстве гор
Лишь только тем, кто сердцем кроток!
Октябрь 1991 г.
Рассиялась в полнеба пихта
Звездным блеском — лампадами ночи,
И молитва течет на уста
Слаще меда из горных урочищ.
Под псалтирное пенье ручья,
Озаряя все тропы и броды,
Разгорается ярче свеча
Пред иконой небесного свода.
От порога чуть-чуть отойдя,
На поляне стою, как в притворе.
Этот храм благодати дождя
Ожидает с далекого моря.
И, к шершавой коре прислонясь,
Стану слушать, что филин пророчит.
А молитва летит, золотясь,
Под лампадными звездами ночи.
Июль 1991г.
И вперемешку с цветами полей —
Ласточек щебет и крики стрижей.
Вижу я вечер, и слышится снова
Речь, из которой не помню ни слова.
Вижу тропу вдоль огромных камней,
Кто-то усталый шагает по ней,
Пот утирает и тихо смеется —
Он-то уж знает, как это зовется!
Июль 1991 г.
Алексею, поэту
Все оживает. В какой я стране?
Видится лес и поляна в окне.
Ветви ушли в бесконечную высь…
С кем это было? И чья это жизнь?
Солнца охапки развесит рассвет —
День продолжается тысячу лет.
Травы густые раздвинув плечом,
С кем-то мы спорим, не помню, о чем.
В зарослях колких лесной ежевики
Чьи-то глаза и знакомые лики
Смотрят на горы, найдя в буреломе
Синий просвет, позабывши о доме.
Если ты скажешь мне:
Детство ушло давно,—
Я соглашусь, но во сне
Смеется над нами оно.
Тихо качнется сирень.
Ветром окно распахнет.
Так начинается день.
Так начинается год.
Талого снега вкус.
Первых стихов пора.
И помнится все наизусть,
Как будто было вчера.
Однажды в марте душа
Решится в себя заглянуть…
Так начинается шаг.
Так начинается путь.
Охапки журналов и книг.
Внутренний монолог.
И снова ставит в тупик
Вечное слово — Бог.
Читаешь ночь напролет,
И кажется — книги врут…
Так начинается пот.
Так начинается труд.
Почерка скорбный овал.
Писем последних печать.
Мама, я чуть опоздал!
Мама, не смей умирать!
В памяти Святок след
Времени снег закрыл…
Так продолжается свет.
Так продолжается мир.
Новых забот не счесть,
Некогда передохнуть,
А из богатства лишь крест
Господь даровал на грудь!
Дороги стремительный бег
Вверх, к перевалу, — и вниз…
Так завершается век.
Так завершается жизнь.
Сентябрь 1991 г.
Утром солнце, как по лестнице,
По замшелой сходит ели.
На восток калина крестится,
У речной молясь купели.
По опушке листья ворохом,
Ей теперь укрыться нечем.
А ноябрь бьет без промаха
Мелкой дробью и картечью.
Расстреляй меня хоть сотни раз,
Осень, залпом кленов медных.
Хорошо погибнуть, радуясь
Твоим выстрелам победным!
А когда суровой вестницей
Тьма в глаза войдет навечно,
Пусть калина перекрестится
Под последний залп картечный!
Ноябрь 1991 г.
ИСТОЧНИК: http://www.isihazm.ru/?id=181