БИБЛЕЙСКИЕ ЧТЕНИЯ ВЕЛИКОГО ПОСТА

СТРАСТНАЯ СЕДМИЦА. Великая Пятница. Воспоминание Святых спасительных Страстей Господа нашего Иисуса Христа

В знак особой скорби Литургия не совершается. Вместо нее служатся Царские часы, которые полностью посвящаются событиям этого дня.

Во второй половине дня совершается вечерня с выносом Плащаницы.

(Евангелие составное: Мф. 27:1-44; Лк. 23:39-43; Мф. 27:45-54; Ин. 19:31-37; Мф. 27:55-61.)

Евангелие святого апостола Матфея, глава 27, стихи 1 — 44:

1 Когда же настало утро, все первосвященники и старейшины народа имели совещание об Иисусе, чтобы предать Его смерти;
2 и, связав Его, отвели и предали Его Понтию Пилату, правителю.
3 Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осужден, и, раскаявшись, возвратил тридцать сребреников первосвященникам и старейшинам,
4 говоря: согрешил я, предав кровь невинную. Они же сказали ему: что нам до того? смотри сам.
5 И, бросив сребреники в храме, он вышел, пошел и удавился.
6 Первосвященники, взяв сребреники, сказали: непозволительно положить их в сокровищницу церковную, потому что это цена крови.
7 Сделав же совещание, купили на них землю горшечника, для погребения странников;
8 посему и называется земля та “землею крови” до сего дня.
9 Тогда сбылось реченное через пророка Иеремию, который говорит: и взяли тридцать сребреников, цену Оцененного, Которого оценили сыны Израиля,
10 и дали их за землю горшечника, как сказал мне Господь.
11 Иисус же стал пред правителем. И спросил Его правитель: Ты Царь Иудейский? Иисус сказал ему: ты говоришь.
12 И когда обвиняли Его первосвященники и старейшины, Он ничего не отвечал.
13 Тогда говорит Ему Пилат: не слышишь, сколько свидетельствуют против Тебя?
14 И не отвечал ему ни на одно слово, так что правитель весьма дивился.
15 На праздник же Пасхи правитель имел обычай отпускать народу одного узника, которого хотели.
16 Был тогда у них известный узник, называемый Варавва;
17 итак, когда собрались они, сказал им Пилат: кого хотите, чтобы я отпустил вам: Варавву, или Иисуса, называемого Христом?
18 ибо знал, что предали Его из зависти.
19 Между тем, как сидел он на судейском месте, жена его послала ему сказать: не делай ничего Праведнику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него.
20 Но первосвященники и старейшины возбудили народ просить Варавву, а Иисуса погубить.
21 Тогда правитель спросил их: кого из двух хотите, чтобы я отпустил вам? Они сказали: Варавву.
22 Пилат говорит им: что же я сделаю Иисусу, называемому Христом? Говорят ему все: да будет распят.
23 Правитель сказал: какое же зло сделал Он? Но они еще сильнее кричали: да будет распят.
24 Пилат, видя, что ничто не помогает, но смятение увеличивается, взял воды и умыл руки перед народом, и сказал: невиновен я в крови Праведника Сего; смотрите вы.
25 И, отвечая, весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших.
26 Тогда отпустил им Варавву, а Иисуса, бив, предал на распятие.
27 Тогда воины правителя, взяв Иисуса в преторию*, собрали на Него весь полк
28 и, раздев Его, надели на Него багряницу;
29 и, сплетши венец из терна, возложили Ему на голову и дали Ему в правую руку трость; и, становясь пред Ним на колени, насмехались над Ним, говоря: радуйся, Царь Иудейский!
30 и плевали на Него и, взяв трость, били Его по голове.
31 И когда насмеялись над Ним, сняли с Него багряницу, и одели Его в одежды Его, и повели Его на распятие.
32 Выходя, они встретили одного Киринеянина, по имени Симона; сего заставили нести крест Его.
33 И, придя на место, называемое Голгофа, что значит: Лобное место,
34 дали Ему пить уксуса, смешанного с желчью; и, отведав, не хотел пить.
35 Распявшие же Его делили одежды Его, бросая жребий;
36 и, сидя, стерегли Его там;
37 и поставили над головою Его надпись, означающую вину Его: Сей есть Иисус, Царь Иудейский.
38 Тогда распяты с Ним два разбойника: один по правую сторону, а другой по левую.
39 Проходящие же злословили Его, кивая головами своими
40 и говоря: Разрушающий храм и в три дня Созидающий! спаси Себя Самого; если Ты Сын Божий, сойди с креста.
41 Подобно и первосвященники с книжниками и старейшинами и фарисеями, насмехаясь, говорили:
42 других спасал, а Себя Самого не может спасти; если Он Царь Израилев, пусть теперь сойдет с креста, и уверуем в Него;
43 уповал на Бога; пусть теперь избавит Его, если Он угоден Ему. Ибо Он сказал: Я Божий Сын.
44 Также и разбойники, распятые с Ним, поносили Его.

Евангелие от святого апостола Луки, Глава 23, стихи 39-43:

39 Один из повешенных злодеев злословил Его и говорил: если Ты Христос, спаси Себя и нас.
40 Другой же, напротив, унимал его и говорил: или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то же?
41 и мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли, а Он ничего худого не сделал.
42 И сказал Иисусу: помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое!
43 И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю.

Евангелие святого апостола Матфея, глава 27, стихи 45 — 54:

45 От шестого же часа тьма была по всей земле до часа девятого;
46 а около девятого часа возопил Иисус громким голосом: Или, Или! лама савахфани? то есть: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?
47 Некоторые из стоявших там, слыша это, говорили: Илию зовет Он.
48 И тотчас побежал один из них, взял губку, наполнил уксусом и, наложив на трость, давал Ему пить;
49 а другие говорили: постой, посмотрим, придет ли Илия спасти Его.
50 Иисус же, опять возопив громким голосом, испустил дух.
51 И вот, завеса в храме раздралась надвое, сверху донизу; и земля потряслась; и камни расселись;
52 и гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли
53 и, выйдя из гробов по воскресении Его, вошли во святый град и явились многим.
54 Сотник же и те, которые с ним стерегли Иисуса, видя землетрясение и все бывшее, устрашились весьма и говорили: воистину Он был Сын Божий.

Евангелие от святого апостола Иоанна, Глава 19, стихи 31-37:

31 Но так как тогда была пятница, то Иудеи, дабы не оставить тел на кресте в субботу,- ибо та суббота была день великий,- просили Пилата, чтобы перебить у них голени и снять их.
32 Итак пришли воины, и у первого перебили голени, и у другого, распятого с Ним.
33 Но, придя к Иисусу, как увидели Его уже умершим, не перебили у Него голеней,
34 но один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода.
35 И видевший засвидетельствовал, и истинно свидетельство его; он знает, что говорит истину, дабы вы поверили.
36 Ибо сие произошло, да сбудется Писание: кость Его да не сокрушится.
37 Также и в другом месте Писание говорит: воззрят на Того, Которого пронзили.

Евангелие святого апостола Матфея, Глава 27, стихи 55-61:

55 Там были также и смотрели издали многие женщины, которые следовали за Иисусом из Галилеи, служа Ему;
56 между ними были Мария Магдалина и Мария, мать Иакова и Иосии, и мать сыновей Зеведеевых.
57 Когда же настал вечер, пришел богатый человек из Аримафеи, именем Иосиф, который также учился у Иисуса;
58 он, придя к Пилату, просил тела Иисусова. Тогда Пилат приказал отдать тело;
59 и, взяв тело, Иосиф обвил его чистою плащаницею
60 и положил его в новом своем гробе, который высек он в скале; и, привалив большой камень к двери гроба, удалился.
61 Была же там Мария Магдалина и другая Мария, которые сидели против гроба.

Феофилакт Болгарский. Толкование на Евангелие от Матфея

(Мф.27:45-54) Мф.27:45. От шестого же часа тьма была по всей земле до часа девятого;
Мф.27:46. а около девятого часа возопил Иисус громким голосом: Или́, или́! ламá савахфани́? то есть: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?
Мф.27:47. Некоторые из стоявших там, слыша это, говорили: Илию зовет Он.
Мф.27:48. И тотчас побежал один из них, взял губку, наполнил уксусом и, наложив на трость, давал Ему пить;
Мф.27:49. А другие говорили: постой; посмотрим, придет ли Илия спасти Его.

Случившаяся тьма произошла не по естественному порядку, как бывает она естественно вследствие, например, затмения солнца. Ибо в четырнадцатый день луны никогда не бывает затмения. Солнечное затмение бывает только в следующем случае: когда луна только что нарождается, тогда и бывают естественные затмения солнца. Но при распятии Христа был несомненно четырнадцатый день луны, ибо тогда совершалась пасха: следовательно, тьма была неестественная. Притом тьма эта была вселенскою, а не частичною, как, например, в Египте, – дабы явно было, что тварь соболезнует страданию Творца и что отступил от иудеев свет. Иудеи, требующие видеть знамения с неба, пусть увидят теперь солнце помраченное! Так как человек создан был в шестой день, а вкусил от древа в шестой час, – ибо это час ядения, – то Господь, воссозидая человека и, врачуя падение, пригвождается к древу в шестой день и в шестой час. Пророческое «Или, или» произносится на еврейском диалекте, чтобы показать, что Он не сражается с ветхозаветным Писанием. А «для чего Ты Меня оставил?» сказал для того, чтобы показать, что Он соделался истинным человеком, а не по видимости только, ибо человек имеет естественное желание жить, будучи жизнелюбив. Поэтому как скорбел и тосковал пред крестом, показывая естественно свойственную нам боязнь, так теперь говорит: «для чего Ты Меня оставил»,- обнаруживая свойственную нам любовь к жизни. Ибо Он был воистину человек и подобен нам во всем, кроме греха. Впрочем, некоторые понимали так, что Спаситель, принимая на Себя лицо иудеев, говорит: «для чего Ты оставил народ иудейский, Отче, чтоб сделал он такой грех и предан был погибели?». Как происшедший от иудеев, Христос «для чего Ты оставил Меня» говорит вместо: «для чего Ты оставил Мое сродство, Мой народ, что они сделали такое зло себе». Люди из простого народа, будучи невежественны и несведущи в пророческих писаниях, не поняв сего воззвания, думали, что Христос зовет Илию, – ибо не все иудеи знали пророческие писания, подобно как и теперь не все христиане знают Евангелие. А уксусом поили Его для того, чтоб Он скорее умер, прежде нежели придет Илия, чтоб помочь Ему. Отсюда прочие говорили: «постой; посмотрим, придет ли Илия спасти Его», то есть: не делай, чтоб Он умер; узнаем, поможет ли Ему Илия.

Мф.27:50. Иисус же, опять возопив громким голосом, испустил дух.
Мф.27:51. И вот, завеса в храме раздралась надвое, сверху донизу; и земля потряслась; и камни расселись;
Мф.27:52. и гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли
Мф.27:53. и, вышедши из гробов по воскресении Его, вошли во святый град и явились многим.

Иисус взывает громким голосом, чтобы уразумели мы, что когда говорил Он: «власть имею положить душу Мою», – то это было истинно, ибо Он со властью отдает душу. Что же это было за воззвание? «Отче, в руки Твои предаю дух Мой», – ибо не по принуждению, но добровольно испустил Он дух. Это показывает: «предаю»; показывает также, что Он думает опять получить душу Свою, ибо всякий залог опять отдается назад. Благодарение Господу за то, что, когда Он умер и когда дух Его был вручен в руки Отца, с того времени и души святых полагаются в руки Божии, а не в темницах ада, как прежде, – так что смерть Христова сделалась освящением нашим. Для этого-то и призывается громким голосом смерть, не дерзающая и подойти, если бы не была позвана. Церковная завеса состояла из некоего полотна, повешенного среди храма и отделяющего внутреннее от внешнего, как некая стена. Что она раздирается, – то чрез это Бог показывает, что храм, недоступный и невиденный, внутреннейшее которого закрывала завеса, будет в таком уничижении и презрении, что всем он будет доступен и всякий может рассматривать его. Иные указывают и другие причины раздрания. Раздираемая завеса означала, говорят, упразднение буквы законной, а также то, что раскроется все законное, что прежде закрывалось буквою, как некою завесою, – и все, прежде неясное и загадочное, станет ясным теперь, исполнившись на Христе. Можно и то сказать, что как был обычай у иудеев в случае богохульства раздирать одежды, так теперь и храм Божий, как бы скорбя о смерти Бога, разорвал одежду свою, завесу. И другое мог бы кто-либо сказать, но достаточно и этого. Стихии тогда поколебались, как то свидетельствуя, что Страждущий есть Творец, так показывая вместе с тем и то, что наступит изменение в делах, ибо Писание полагает землетрясение, как знак изменения в делах. Так происходило перенесение смотрения Божия от иудеев к язычникам. И камни, то есть каменные сердца язычников, расторглись и приняли семя истины, и умерщвленные грехами восстали и вошли во святой град, в вышний Иерусалим, и явились многим, ходящим широким путем; явившись им, соделались для них первообразом доброй жизни и обращения: ибо, видя человека, сначала умерщвленного страстями, а потом обратившегося и вошедшего во святой небесный город, и другой всячески подражает ему и обращается. Впрочем, это придумано слишком изысканно. Ты же знай, что воскресение мертвых, случившееся при кресте Господа, давало знать об освобождении душ, находившихся во аде. Воскресшие тогда явились многим, дабы случившееся не показалось мечтою; воскресли же они ради знамения; и явно, что опять умерли. Впрочем, некоторые говорят, что они воскресли после воскресения Христа и в другой раз не умирали. Не знаю, должно ли это быть принято.

Мф.27:54. Сотник же и те, которые с ним стерегли Иисуса, видя землетрясение и все бывшее, устрашились весьма и говорили: воистину Он был Сын Божий.

Язычник-сотник вследствие знамений верует вместе с бывшими при нем; иудеи же, слушавшие закон и пророков, остаются неверующими: таково злочестие! Сотник этот впоследствии сделался мучеником за Христа.

Святитель Феофан Затворник. Мысли на каждый день года

Распятие Христово – радость и отрада всех грешников. Грешнику, пришедшему в чувство своей греховности и всеправедной правды Божией, некуда укрыться, кроме как под сень креста. Здесь принимает он удостоверение, что ему нет прощения, пока он один стоит пред Богом со своими грехами и даже со слезами о них. Одно для него спасение – в крестной смерти Господа. На кресте рукописание всех грехов разодрано. И всякий, кто принимает это с полною верою, делается причастным этого таинства помилования. С созрением этой веры созревает и уверенность в помиловании и вместе отрада от чувства вступления в состояние помилования на все века. Крест – источник радости, потому что грешник верою пьет из него отраду помилования. В этом отношении он есть своего рода архангел, благовествующий радость.

СОВРЕМЕННЫЕ КОММЕНТАРИИ
(Мф.27:45–54)

Протоиерей Александр Шаргунов

«Совершилось!» Это последнее слово Христа на Кресте, крик Человека, Который исполнил Свое дело. Христос в сражении Своем со адом и смертью выходит победителем. Из этого мрака, который окружает Его, Он вступает в славу света. Он умирает, чтобы смерть наша стала победой. Но путь к этой победе, как свидетельствует Церковь, не бывает легким.

Есть рассказ одного епископа о священнике, который скоро после революции, когда начались страшные гонения на Церковь, испугался, видя убиение тысяч верующих, и отрекся от веры. Но его не оставили в покое, его схватили и повлекли к церкви, чтобы перед собравшимся народом, перед своими духовными детьми он сказал, что лгал всю жизнь, что Бога нет, и что Христос не есть спасение. И когда он пришел в храм, он увидел Распятие, и начал плакать. Он упал на колени перед Распятием и стал целовать подножие Креста. Он умер мучеником.

«Сойди, сойди с Креста, — говорят иудеи Спасителю, — сойди с Креста, и мы уверуем в Тебя» (Мф. 27:42). Но именно потому, что Христос не сошел с Креста, мы веруем в Него. Иудеи могли видеть Бога только в явлении силы, но Христос показал, что Бог — это жертвенная любовь. И оттого что Христос взял на Себя грехи всего мира, в этом мире среди его зла и распада присутствует совершенная Божия любовь. Своею смертью Христос открыл сокрытую любовь.

Путь к Богу, который был до этого закрыт для всех людей, теперь стал открытым для всех людей. Жизнь и смерть Христа показали, каков наш Бог: нет такой завесы, которая могла бы нас отделить от Него, и нет такого человека, за которого бы Христос не умер. Он на Кресте простирает Свои руки за всех: «Отче, прости им, не знают, что творят» (Лк. 23:34). Своей Божественной любовью Он побеждает наши сердца, приводя к покаянию. Но это покаяние должно быть на той же самой глубине, на какой явилась любовь Христова. Если наше покаяние будет поверхностным, Господь покажет нам через скорбные обстоятельства и события, где мы находимся.

Мы призываемся не умирать своей собственной смертью, а умирать той смертью, которую Господь нам дает. Воистину, никто не умирает своей собственной смертью, никто не должен умирать своей собственной смертью, потому что смерть, которой должен умереть человек, поглощена Крестной смертью Христовой и Его Воскресением, стала жизнью избыточествующей.

***

Протоиерей Павел Великанов

О страшных, трагических событиях последних часов земной жизни Христа Спасителя рассказывает нам сегодня Евангелие. Никаких человеческих слов не хватит, чтобы раскрыть всю ту бездну кротости и терпения Иисуса, которые описываются евангелистами. Все силы зла обрушивают на Него свою кажущуюся непобедимой мощь – и вроде бы уже торжествуют. В страшных мучениях Иисус умирает на Кресте – преданный, оплёванный, униженный, оставленный учениками. У подножия Креста – только Его Пречистая Мать – незримо разделяющая со своим Сыном Его нечеловеческие муки – и самый юный ученик, Иоанн. Они оба совершенно ничего не понимают, что происходит – для них эта казнь – не только крушение всех мессианских надежд, как это воспринималось другими: это прежде всего смерть самого любимого человека.

Последние слова – точнее, не слова, а предсмертный крик Иисуса – обращены к Его Небесному Отцу: «Боже мой, Боже мой, почему Ты меня оставил?» Безгрешный Агнец, Непорочная Жертва, Которой и является Христос Спаситель, принимает на Себя весь ужас богооставленности – как следствие греха. Святые отцы Церкви называли это «великим таинством Божественного истощания» – то есть Божественного самоумаления. При всей ущербности любых образов и сравнений хотелось бы привести следующую аналогию.

Представим себе, что у некоего правителя государства вдруг исчезает единственный любимый сын и наследник. В результате поисков открывается страшная новость: ребёнок в бандитской секте, куда попасть чужому, внешнему человеку – абсолютно невозможно. Это хитрая сетевая структура, которую просто силой не возьмёшь. Единственный вариант – самому правителю войти в эту преступную сеть, пройти через все испытания, погрузиться в самую глубь этой бандитской среды – чтобы подобраться к своему сыну – который за эти годы уже и сам стал отъявленным головорезом. Только увидев глаза своего родного отца, только расшевелив в самых глубинах помрачённой души светлые детские воспоминания, он может захотеть оставить секту и вернуться в отчий дом. И отец с риском для жизни идёт на этот шаг – потому что его любовь к сыну больше всего остального. В отличие от сына, он – внешне становясь членом секты – внутренне остаётся чуждым ей, свободным от её преступных установок – и только благодаря этому и может донести до своего сына то благородство и красоту, радость полноценной жизни и честь, само понятие о которых у ребёнка давно стёрлось.

Бог, потеряв с грехопадением Адама, Своего «ребёнка», не останавливается в Своей заботе о его возвращении: Бог Сам становится человеком, приходит на землю, как бы «втискивается» в формат обычной жизни смертных – чтобы суметь незаметно проникнуть в ад и там найти Адама и Еву – а вместе с ними и остальное человечество. Не просто найти – но и вырвать Собой из плена смерти и диавола. Замечательная православная икона Сошествия во ад образно показывает собой это: Богочеловек Иисус прорывается сквозь толщу миров, представленную в виде сине-голубой мандорлы – в ад, к Адаму, где крепко хватает его за руку – чтобы забрать обратно к Себе.

Да, наш Бог – Он такой: неотступный в Своей любви, непреклонный в Своей верности даже тем, кто по сей день не прекращает Его предавать.

ПРОПОВЕДЬ ДНЯ

Протоиерей Димитрий Смирнов

Сегодня Великая Пятница, поэтому литургии нет и совершается особенная служба часов, которая состоит из чтения пророческих псалмов и книг пророков, повествующих о распятии Христа Спасителя. И все то, что мы читали из псалмов царя Давида, из книги Исаии пророка, все, что они за много сотен лет Духом Святым видели, в Великую Пятницу и совершилось. То, что сегодня происходит в каждом храме, происходило и на Голгофе: так же стоял Крест, так же при Кресте стояли Мать Иисуса и любимый ученик Иоанн. Остальные ученики убежали, вокруг толкался народ, и одни хулили Христа Спасителя, другие издевались над Ним, третьи злорадствовали, четвертые просто были равнодушны – воинам, находившимся у Креста, было все равно, кого стеречь: им сказано охранять, и они охраняют, потому что им за это жалованье платят.

Вот так же и мы сегодня стоим при Кресте. Входит человек в храм, открывает дверь, видит – Крест. Он подходит к ящику, берет пучок свечей и идет ставит свечки: туда поставит, сюда. Здесь Евангелие читают, или слова апостола Павла, или поют тропарь: «Ужас бе видети, небесе и земли Творца на Кресте висяща, солнце померкшее, день же паки в нощь преложшийся, и землю из гробов возсылающу телеса мертвых». Когда Господь распялся на Кресте, солнце померкло, и днем стало темно, как ночью, и земля потряслась. А почему человек, видя это, никакого ужаса и трепета не имеет? Ему главное Николе, Казанской, Скорбящей поставить свечку; у него какие-то свои дела, какие-то свои мысли, о чем-то своем он молится. Почему человек не содрогается? Почему никто слезы не проливает, не бьет себя в грудь, не посыпает голову пеплом?

Апостол Павел в послании, которое сегодня читали, пишет (жалко только, что мы не слушаем, а такие здесь слова замечательные): «Отверглся кто закона Моисеова, без милосердия при двоих или триех свидетелех умирает: колико мните горшия сподобится муки, иже Сына Божия поправый, и Кровь заветную скверну возмнив, еюже освятися, и Духа благодати укоривый. Вемы бо рекшаго: Мне отмщение, Аз воздам, глаголет Господь. И паки: яко судит Господь людем Своим. Страшно есть еже впасти в руце Бога живаго». Пройдет немножко времени, и все мы пойдем на суд. И знаете, нас Кто будет судить? Он, Христос. Перед нами наш Судия, Который спросит с нас за все: за каждое слово, за каждое дело, за каждую мысль мы будем держать ответ. А мы слушаем о том, как Он пролил за нас Свою Кровь – и остаемся ну, может быть, не совсем равнодушны, может, на какую-то секунду наше сознание хоть в какое-то слово включается, а так из всех здесь присутствующих только четверо или трое внимательно следили за тем, что здесь читалось. А между тем это слово нас касается, и касается непосредственно. Вот об этом надо нам подумать.

Пройдет несколько лет, а может быть, месяцев – и мы предстанем на суд Божий, где за все наши дела и делишки, слова и словечки, за все наши мыслишки будем держать ответ. И мы пойдем в муку вечную не на год, не на два, не на миллион лет, а на бесконечную вечность. Эта всегдашняя мука будет состоять в отторжении от Бога. Сейчас мы еще можем и в храм пойти, и свечек наставить, и помолиться, чего-то попросить, можем поесть, попить, поспать – мало ли у нас радостей в жизни? А там ничего этого не будет, и мы будем в этом вечном холоде и огне нашей совести сгорать бесконечно.

Как это удивительно! Земля трясется, солнце меркнет, завеса в храме раздирается надвое – а сердце человеческое стоит несокрушимо. Почему камни разрушаются – они же мертвые? Солнце – это плазменное, раскаленное вещество; почему оно померкло? Почему бездушная тварь реагирует, а сердце живого человека нет? в чем здесь секрет? И солнце, и камни, и человек – все это творения Божии. Но солнце, камень, дерево, любое бревно гораздо ближе к Богу, чем человек. Потому что Бог как создал солнце по определенным законам, так строго по этим законам солнце и живет, а человек от закона, данного ему Богом, уклоняется, живет не по закону Божию, а по-своему, живет своей собственной жизнью, как ему нравится.

Представим, что Солнце захотело бы жить, как оно хочет, и, допустим, на несколько тысяч километров приблизилось к Земле. Да здесь все бы сгорело в десятую долю секунды! А если бы Солнце захотело и немножечко удалилось от Земли? Да мы бы замерзли, вся земля покрылась бы слоем льда. Но Солнце так не может сделать, оно идет точно по той орбите, которую предначертал Бог, и никуда не отклоняется, ни вправо, ни влево. И так действуют все твари Божии. А человек имеет свободу: он может и так поступить, и эдак. В этом и заключается божественная свобода человека. Он выше и Солнца, выше и камня, и всякого дерева, и всякого животного, потому что Господь его сделал свободным. Но как всякий Отец, Бог хочет, чтобы дети Его слушались. Поэтому Господу угодно, чтобы мы не по своей свободе жили: что хочу, то и делаю, – но чтобы мы жили и развивались по закону Божию. А мы удалились от Бога гораздо дальше, чем всякая тварь или всякий неодушевленный предмет, потому что даже неодушевленный предмет и то реагирует на распятие Христа Спасителя, а мы стоим, как пни, и ничто в нас не проходит. Вот что с нами делает грех.

Поэтому нужно нам задуматься, что мы живем не для того, чтобы поесть, попить, выйти замуж, поругаться с мужьями, развестись, поблудить, убить пяток детей, накопить две сотни денег себе на похороны, сжечь два килограмма свечей. Нет, жизнь нам дана, чтобы подготовиться к Страшному суду. Потому что ну сколько мы здесь живем? Совершенно ничтожное количество лет: семьдесят-восемьдесят лет редко кто проживет, а так пятьдесят-шестьдесят, и все. А дальше простирается вечность.

Самая близкая к нам звезда – это Солнце, и до него сто пятьдесят миллионов километров. А до другой ближайшей звезды уже семь световых лет. Это вообще страшное расстояние: семь лет идет до нас свет с этой звезды. Вот какая вселенная огромная, но все равно она меньше, чем бесконечность, и она гораздо меньше той муки, которую мы будем терпеть, отверженные от Бога. Поэтому Господь и призывает нас, как мы читали у царя Давида: «Взыщите Бога, и жива будет душа ваша, яко услыша убогия Господь и окованныя Своя не уничижи». И если мы в своей жизни с Богом не встретились, не соединились, то наша жизнь бессмысленна.

А где Бога искать, как Его найти? Господь нам открывает и эту тайну, Он говорит: «Царствие Божие внутрь вас есть». То есть надо нам сердцем своим прилепиться к Богу, надо сердцем своим возлюбить Бога, надо свою жизнь так устроить, чтобы все в ней было по-Божьи, и стараться, если уж мы существа разумные, чтобы каждое наше действие, каждый наш поступок, каждое наше слово были бы сообразны с нашим разумом; чтобы мы прежде, чем что-либо сделать, немножечко подумали: а угодно ли это Богу? А если мы не знаем, угодно ли это Богу (бывают такие темные люди, которые не знают заповедей Божиих; и из присутствующих здесь больше половины Евангелие не только никогда не читали, но даже в руках не держали), то можно подумать так: а хорошо ли это? И тогда через совесть Сам Господь нам скажет – ведь хотя мы и падшие грешники, но у всех нас остатки совести-то есть; это уж большая редкость, чтобы человек был совсем бессовестным, таких очень мало, и такие в церковь обычно не приходят. То есть прежде, чем что-то сделать, что-либо сказать, можно вопросить не Евангелие, а свою совесть: хорошо ли это?

Вот вошла я в церковь и хочу поближе подойти, чтобы получше услышать, побольше видеть, и для этого надо мне протиснуться через людей. А хорошо ли это, если я буду людям мешать? Или что-то мне приспичило спросить. А хорошо ли это или я могу потерпеть, пока служба кончится, и потом спросить? Или взяла свечку и передаю, чтобы ее поставили. И вот эту свечку передают двадцать восемь человек – хорошо ли это? Хорошо ли, что люди стоят молятся, а я их отвлекаю? Я не знаю, по-Божьи это или не по-Божьи, но вот так по совести: хорошо ли это? Хорошо ли думать только о себе? Надо мне Николаю чудотворцу свечку поставить, чтобы он помолился перед Богом за моего сына, или за мою дочку, или за моего внука. Но нельзя ли доброе дело делать так, чтобы никому это не было в ущерб? А то ведь как получается: себе-то вроде делаем добро, но за счет другого, потому что другому мешаем. Тогда хорошо ли это добро?

И всегда, прежде чем что-то сделать, надо нам стараться подумать, поразмышлять. Даже такая мелочь, как свечку передать – ну не так уж сильно человеку помешал, что свечку передал; в конце концов, никто не кричит, не хулиганит, вещи не разбрасывает, все тихо, спокойно, шепотком. А все-таки если взвесить, что лучше: послушать слова апостола Павла или свечку поставить? в чем пользы будет больше? И если мы постоянно начнем так к своему уму взывать, то постепенно ум наш будет развиваться, ум наш приучится думать. Но беда наша в том, что мы живем-то не умом, а живем страстями, то есть своими желаниями: вот что хочу, то и делаю. Хочу – смотрю телевизор; не хочу, а он смотрит – я, значит, выключаю. Хочу есть – ем; вижу: ой, какая кофточка хорошая! – обязательно куплю. Почему? Хочу. Все время стремление делать то, что хочу. Но если бы мы всегда хотели добра, это было бы хорошо, а ведь наши желания-то чаще всего греховные, потому что они возбуждаются дьяволом. Какое желание нам дьявол в мозг, в сердце вложит, то мы и делаем.

И от того, что жизнь наша управляется не Богом, а дьяволом, происходит всякая беда. И хотя пишем-то мы в записке «раба Божия», а мы совсем уже не рабы Божии, мы рабы дьявола, оказывается. Это он через наши желания нашу жизнь устраивает так, как ему хочется: хочу – людей соединю, хочу – их разведу; хочу – она родит, а хочу – она ребенка прибьет или в роддоме его оставит. Вот что он, дьявол, хочет, то он с нами и делает. А мы как рабы: куда нас ткнут, то мы и делаем и даже не сопротивляемся, потому что живем не по уму, живем не по Евангелию, не по закону Божию, а по своему «хочу». Вот меня кто-то толкнул, меня кто-то задел, мне кто-то плохое сделал – что я хочу? Я хочу отомстить – и сразу мщу, хотя закон Божий говорит: «Мне отмщение, Аз воздам», и апостол Павел говорит: никому не воздавайте злом за зло. А мы не только злом за зло воздаем, но даже тем, кто делает нам добро, и им зло творим, не помним добра. Нет бы, чтобы немножечко подумать: а хорошо ли это? а по совести ли это? а по-Божьи ли это?

Вот так и получается, что мы живем семьдесят лет, и вместо того, чтобы за эти семьдесят лет стать лучше и к Богу приблизиться, мы от Него все больше и больше удаляемся. Иные в церковь ходят каждый день, а от этого становятся не лучше, а хуже, мрачнее, злее, равнодушнее. Человек, который редко ходит в храм, сюда вошел – и у него сердечко сжалось, он смотрит, куда ему ступить, ведет себя осторожно, говорит шепотком. А тот, кто каждый день ходит, он уж идет нахально: ему все равно, что крест здесь, что икона. Он здесь как хозяин распоряжается: все мое, хочу с этим говорю, хочу туда иду, а если батюшка еще замечание сделает – обида. До какого же можно безумия постепенно дойти! А все отчего? Ум отсутствует, живем только своими страстями.

Вот дал нам сегодня Господь свободное утро, и хорошо, что мы пришли в храм. Потому что для многих Пасха – это что? Гора куличей, еще больше гора яиц, и все уставлено свечами. А Пасха – это совсем другое, это переход в вечную жизнь. Царство Небесное – это не пища и питие. И даже если не будет никаких куличей и никаких яиц, Пасха все равно будет. Она не в том состоит, чтобы объесться куличами, творогом и яйцами, нет. По Уставу никакую пищу даже в храм вносить нельзя, храм есть только дом молитвы. Но у нас это нарушается по дикости, потому что все внешнее, материальное стало в нашей жизни главным содержанием. Поэтому у нас часто вся духовная жизнь сводится к вопросам о том, что можно, а что нельзя, и сотни людей приходят с одним и тем же: батюшка, на Пасху можно ходить на кладбище или нельзя? батюшка, а можно яйца носить на могилу или нельзя? батюшка, а куличи можно или нельзя? Для человека вся жизнь в этом заключается, можно ему на кладбище кулич отнести или нет. Если можно, то хорошо, а если нельзя, то прямо катастрофа какая произойдет. А то, что он осуждает, что он пять человек детей убил, что водку пьет, что жизнь всю у телевизора просидел – это не грех: ну, мы все грешные, это ничего.

Человек даже не задумывается, что он каждый день встает без молитвы, что еду свою ест, как свинья, которой только дашь – она сразу набрасывается. Кошка и то, прежде чем поесть, как бы голодна ни была, постоит, подумает, успокоится, а потом уж есть принимается. А мы нет. И это все не грех. То, что сын, здоровый лоб, в Бога не верует, даже креститься не умеет – это не грех. То, что внука не причащает, хотя за горло священника брала, лишь бы только крестить его – а покрестили, и все, все забыли. Только бы здоровый был – вот об этом забота. А что ребеночек маленький не причащается, растет в безбожной среде – на это наплевать. То, что дома с утра до вечера только раздражение, скандал, взаимные упреки, дочь на зятя натравливает, с сестрой десять лет уже не разговаривает, жадничает, к матери, к родственникам по-хамски относится – это все не грех. А вот куличик на кладбище отнести или не отнести – это самая главная заповедь.

До какого же мы могли осатанения дойти! А кто в этом виноват? Виноват в этом дьявол, который нами управляет. И чтобы нам выйти из этого состояния, надо Бога искать, надо душой своей соединиться с Богом, но для этого нужно очистить свою душу от греха. А многие приходят на исповедь: я ни в чем не грешен; какие у меня грехи? я даже и не знаю. Вот как тут быть? Как быть человеку, который не знает своих грехов? Нужно ему Богу молиться, нужно лбом в пол бить и просить: Господи, Ты мне открой мои грехи, – до тех пор, пока Господь через совесть не откроет и человек не поймет, в чем же он грешен. А если уж лень молиться, можно тогда послушать, что тебе человек, с которым ты ругаешься, в сердцах говорит, в чем он тебя обвиняет. Послушай и запиши – вот это и есть твои грехи. И начинай каяться.

А что такое каяться? Это не значит: вот пью, самогон варю – грешен. А завтра опять пьет и самогон варит. Разве это покаяние? Нет. Покаяние – это: Господи, я осознал, Господи, я больше так не буду. И все – все разломал, все вылил в унитаз и забыл. Покаяние – это обязательно изменение. Если я понял, что ем, как свинья, – все, с сегодняшнего дня буду «Отче наш» хотя бы перед едой читать. Ведь я что ем? Картошечку ем, хлебушек ем, огурчики, некоторые даже рыбку едят. А ты рыбку сделал? Вот дадут тебе всю таблицу Менделеева – сделай рыбку. Сможешь? Или дадут мешок крахмала, мешок того-сего – попробуй слепи картошку. Кто тебе эту картошку дал? Бог. Ты даже ее не вырастил, это дядя вырастил, тетя привезла, другой дядя купил, и ты вот ешь. Это же Бог тебя питает. Вот солнышко сейчас зашло за тучку, а представим себе, если такая погодка будет до августа. И что мы будем кушать? Да ничего, мы все с голоду помрем, и ни самолеты, ни космические корабли – ничто нам не поможет.

Это милость Божия, что Господь тучки разгоняет, солнышко дает, и мы хоть плохо-бедно, а все ж таки еще пока едим, хотя этого совершенно не стоим и кормить нас совершенно не за что. Вот в старину на Руси, если ребенок плохо себя вел, было принято такое наказание: оставляли без обеда, потому что не заслужил. Твоя главная работа какая? Слушаться отца с матерью. Раз ты плохо себя ведешь – не будешь есть. Опять плохо себя ведешь – и в ужин ничего не получишь. А когда ночь-то голодный пролежишь, то утром ты уже будешь шелковый. Вот так приучали к порядку. А сейчас он не хочет есть, а его заставляют: ешь, ешь. Уже вот такие щеки, а его все заставляют.

И во всем у нас такое страшное безумие, потому что мы не знаем Бога, равнодушны к Нему. Мы не знаем, как Он нас любит, как Он о нас заботится. Ведь Он смерть принял только для того, чтобы нас из этого состояния безумного вывести на свет Божий. Какая в этом правда, какая красота! Как апостол Павел говорит: «Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его». Даже на секунду нельзя представить, что такое Царствие Небесное! Если человек это ощутит, он будет готов, как Серафим Саровский говорит, тысячу дней и ночей в яме с червями стоять, чтобы они непрестанно грызли его тело, лишь бы еще на один миг это почувствовать. А мы этого Царствия будем лишены – как живем во мраке, в кишении страстей, так и будем. Спрашивается, зачем тогда Христос пришел?

Мы стоим сейчас при Кресте Господнем, Господь нас сюда привел. Мы слушали Евангелие, где рассказывается, как Господь страдал, что Он претерпел. Зачем Ему это было нужно? Он – блаженный Бог – пребывал в Святой Троице. Ему было хорошо с Отцом Небесным и Святым Духом, Они пребывали в любви. Зачем Он спустился на землю? Зачем Он отдал Себя на смерть? Зачем Отец Небесный взирал на Сына Своего, как Он страдает? Каково Ему было это видеть? Для чего? Опять же из сострадания к нам. Он любит нас и жалеет, что детки Его заблудились, живут как свиньи. Но у Бога и так есть свиньи, у Бога есть лоси, носороги, всякие животные, зачем же Ему еще одна свинья? Бог хочет, чтобы человек был человеком, ангельским существом, поэтому Он и послал Сына Своего, чтобы нас научить, вразумить, объяснить.

Поэтому каждый день, как только мы просыпаемся или ложимся в постель, нужно нам вспомнить, что мало нам осталось жить, вспомнить о смерти, что она очень скоро. Оставим всю суету, подумаем, как мы живем. Не надо давать дьяволу, чтобы он нас закрутил. Нужно, чтобы все время наша голова была в работе, чтобы наш ум все время взывал к Богу, чтобы наше сердце все время молило о пощаде. У каждого из нас столько грехов, что на двести человек хватит, чтобы их в геенну огненную свести. Некоторые спрашивают: как грех отмолить? Да хоть лоб расшиби, уже компенсировать ничем нельзя. Мы сотворили в жизни столько зла, что сколько бы ни сделали добра, все равно это будет мало, никак не уравновесить эту чашу весов. Поэтому остается нам надеяться только на одно: на прощение. Наш Отец Небесный милосердней самой любящей матери. Вот сынок как ни напроказничает, какой он ни плохой, а мать его все-таки защищает. При любой матери начни поносить дочь ее или сына, и хоть он самый вор из воров, она все равно будет его защищать, потому что любит.

Вот так и Господь. И если мы будем у Него прощение просить, Он нас простит. Только наше сокрушение должно быть не лукавое. Часто ребенку говорят: ну иди, прощение у папы попроси. «Папа, прости, я больше так не буду». Это что, прощение? Нет, это просто формальность. Так и мы можем формально в церковь приходить, к кресту прикладываться, лбом таранить икону, как это обычно бывает: подходит человек к аналою, перекрестится, потом бум – аналой падает, все в панике, толкотня. Или крест выносят – и начинают друг друга давить: скорей, скорей туда. Зачем давить? Ведь рядом ближние стоят, у кого-то, может, плохо с сердцем, кому-то тяжело, у кого-то ножки слабенькие, еле пришел в храм. Даже и пустой бывает храм, а мы все равно давимся, когда крест дают. Отчего это происходит? Да потому, что мы не ко кресту стремимся, нет, нами дьявол управляет. Нам вынесли – и мы идем, не думаем, что через десять минут в храме будет пусто. Ты постой в уголке, потом спокойно ко кресту подойди, никто тебя не тронет. Нет, ум отсутствует совершенно: я вот хочу, и все, и людей перед собой не вижу.

Один эгоизм кругом, каждый только за себя, только о своем, только свое дорого, ну еще, может быть, свое дитя, на остальных наплевать абсолютно, пусть что угодно с ними будет – никого это даже не волнует. Вот в любой подъезд приди (я уже здесь весь район обошел) – стены обшарпаны, наплевано, нагажено, все перила изворочены, замки выломаны, стекла побиты. В квартиру войдешь – ковры, хрусталь, чистота. Спрашивается: в десяти метрах отсюда полное разрушение, а здесь все чисто – почему? Потому что это мое, а это не мое. Страсть-то есть к разрушению, но свое жалко, а что не мое – на то наплевать. А надо нам подумать о том, что зло есть всегда зло. Если ты плюнул у себя в комнате, это нехорошо, но если ты плюнул в подъезде, это так же плохо и так же противно. Если, допустим, сто лет назад матери детей не убивали, а рожали – и вот какая-то одна из миллионов убивала, то это было зло. А сейчас девяносто девять и девять десятых процента матерей своих детей убивают и убийство стало обычным явлением – но от этого оно не перестало быть злом; это такое же катастрофическое, вселенское зло, как и сто лет назад. Если никто на земле не ворует, а один украл – это зло. Но если все воруют, и ты украл – это все равно зло такое же, не меньше.

И дьявол хочет так устроить жизнь, чтобы мы все варились только во зле и в грехе. А Господь хочет, чтобы мы этому противопоставили свой разум, свою душу и свою любовь к Богу. И хотя нам трудно веровать, трудно в храм ходить, трудно по заповедям Божиим жить, потому что весь мир хочет нас склонить на зло; хочет, чтобы мы были раздражительные, завистливые, жадные, – но он хочет, а мы должны устоять, утерпеть. И вот тогда мы будем верны Богу. А если мы будем жить по-мирскому, значит, мы Бога отверглись. А раз мы отверглись Бога, что нас ждет? Я еще раз эти слова прочитаю: «Судит Господь людем Своим. Страшно есть еже впасти в руце Бога живаго». Страшно. Всем нам это предстоит. Подумаем над своей жизнью. Что мы Богу принесем?

Сегодня Великая Пятница, день величайший, потому что в этот день за каждого из нас пролилась кровь Христа Спасителя. Завтра будет Великая Суббота, день, когда Господь сошел Своей душой в преисподнюю и все люди, ждавшие пришествия Христа Спасителя, встретили Его с радостью. Подготовимся и мы к встрече Спасителя нашего. Аминь.

ИСТОЧНИК: http://hram-troicy.prihod.ru/arkhiv_pravoslavnogo_kalendarja/view/id/1209140